Куда меньше ему польстило заключение, что он, Христофор, сохранил «безупречную моральную чистоту». Он же ангел. Сказать о нем подобное все равно что признать, что у него есть крылья.
Христофор открыл дверь в кабинет групповой терапии, и Кевин, который теперь был весьма бледен, перешагнул порог. В комнате он увидел четверых человек, среди них и Ивонну Фостер, которая посмотрела на него с ужасом.
— Какого… — произнесла Ивонна, медленно поднимаясь.
Кевин взглянул на нее, и его обычно сероватая кожа стала практически прозрачной. Цвет не просто изменился, а буквально покинул ее. Пальцы на руках начали подергиваться, зато остальные части тела окаменели. Он застыл не потому, что принадлежал, как ему всегда хотелось верить, к племени хладнокровных убийц, но скорее в силу того, что мозг просто захлопнулся и отказался ему служить. Ведь взору Кевина явилась одна из его жертв. Ивонна стояла перед ним в том же самом синем деловом костюме, который был на ней, когда он размозжил ей голову. И в той же самой белой блузке. На волосах — ни пятнышка. Белокурые, с легкой проседью на висках, коротко подстриженные, они были идеально уложены. Если бы он когда-либо вздумал вообразить себе Судный день, тот представился бы ему именно таким. Правда, ничего подобного он никогда не воображал. Он убил ее. А она смотрит на него пристальным взглядом. И поднимается с места. И выглядит при этом крайне разгневанной.
Он ущипнул себя, но не проснулся. Понимая, что ведет себя нелепо, он поднял правый кулак и изо всех сил ударил себя по голове. Получилось очень больно.
— Этот человек на меня напал! Он… убил меня?! — проговорила Ивонна, наполовину обвиняя, наполовину задавая вопрос.
— Да, — ответил невысокий плотный мужчина с круглым лицом, от которого исходило слабое оранжевое свечение, и с редкими волосами соломенного цвета. — Насколько я понимаю.
Ивонна сделала шаг вперед.
— Пожалуйста, сядьте, Ивонна. Заверяю вас, здесь вы находитесь в полной безопасности.
— Я — да, но к нему это не относится, — заявила она.
Клемитиус поднял руку. Видимо, он полагал, что жесты способны оказывать на его подопечных то действие, какого не может оказать его облик. Ведь его авторитет подкреплялся только старческими глазами с большими мешками под ними и, конечно, тем, что он был одет в сутану, которая у ангелов выполняет роль униформы, со всеми вытекающими последствиями.
— Здесь запрещено всякое насилие, — строго сказал он. — Насилие недопустимо, не важно какое. Запрещено. Если вы кого-нибудь ударите, то будете немедленно изгнаны. Это место должно гарантировать безопасность. Для всех и для каждого. Вне зависимости от того, что произошло раньше. И это правило непреложно.