— Высокое собрание. — Тут он сделал паузу, выдохнул и продолжил. — Я знаю, вы ждете объяснений. Но, к сожалению, я осведомлен не более чем вы о причинах, побудивших главу высокочтимого дома Эредиа призвать всех нас. Нам остается только ждать и верить, что они достаточно весомы.
По залу пронесся негромкий ропот: как такое возможно, что лорд-маршал не знает даже времени появления Вильмы Эредиа, мало того, он согласился ждать?!
Лорд-маршал вернулся на свое место и сел, положив подбородок на переплетенные пальцы рук. Его, судя по всему, опоздание Вильмы Эредиа ничуть не беспокоило. Тем более что долго ждать не пришлось.
Шаги поднимающихся по лестнице, заставили многих напрячь и без того исключительный слух. Легко узнавались скользящие шаги четырех эльфов, короткие шаги гнома, шаги двух людей — девушки и взрослого мужчины. А вот поступь первого в этой процессии определению не поддавалась. Она была почти невесомой, как пух одуванчика, сдуваемый одним выдохом, и неимоверно тяжелой, как память о скорбных днях. Эта винтовая лестница, дававшая возможность еще раз переговорить о важном перед самим собранием, в этот раз показалась неимоверно длинной.
Двери зала собраний распахнулись; высокий, не менее трех метров, проем оказался низок для входящего и ему пришлось нагнуть голову.
Это был прекрасный юноша; темно-зеленые глаза его светились добротой, а чувственно изогнутые губы улыбались. Ни единой морщинки не было на его коже цвета молодой травы, на широкой обнаженной груди перекатывались мышцы. Его волосы цвета вороньих ягод падали до пояса, ничем не скрепленной, свободной волной. Одеждой юноше служили цветы и листья, как бы обвивавшие его тело и, как было видно тем, кто оказывался рядом, на самом деле растущие из него. За ухом у него красовался бело-золотой цветок лотоса. Он прошел в зал и остановился. За ним вошла его свита.
— Мир вам, братья мои. — И Калима простер руки к эльфам.
И весь зал заполнился невероятно прекрасной смесью звуков, запахов… летний дождь в лесу, шелест тростников в озере, свеженадкушенный персик, июльская земляника, щебет птиц в ветвях, осторожные лисьи шаги на осенней листве, примятая трава… И была во всем этом такая сильная, безусловная любовь, такое бескорыстие и щедрость, что все, что так томило и мучало прежде, смыло этой зелено-золотой волной. Эльфы словно заново рождались. Лорд-командующий потерял сознание, лорд-учитель плакал… орки не смогли усидеть на местах, подошли поближе, опустились на колени.
— Я вернулся. — Калима улыбнулся им всем, опустил руки, давая прийти в себя, отдышаться, хоть отчасти привыкнуть к благодати, оказавшейся повсюду. — И не один.