В глубине всякой груди есть своя змея.
Тан
Утро моё началось с какого-то непонятного копошения под боком. Спросонья я решила было, что это это Эррар увлечённо сопит мне в живот, но потом решила, что у эльфов не бывает насморка, и настороженно открыла глаза.
Асса ворочалась, уткнувшись лицом мне в живот. Я усмехнулась, и, неловко извернувшись, погладила девочку по волосам. Она потянулась за лаской, как котёнок, и шепнула:
— Мамочка…
А я вдруг ощутила зависть и ревность к той, другой женщине, которая значит для этой малышки больше, чем я. Настроение мгновенно испортилось. И здесь я лишняя… Как всегда!
Я, словно обжегшись, отдёрнула руку. В тот же миг девочка заворочалась и села в постели, потирая глазки крошечными кулачками. Некоторое время она непонимающе озиралась, потом её взгляд упёрся в меня, и очи потеплели, а губы раздвинулись в радостной улыбке.
— Доброе утро, Тан.
— Асс, — рассмеялась я, — Тебя туда же. Кстати, ты — круче будильника! Правда, ты слегка перепутала: я — не твоя мама!
Я ожидала, что она рассмеётся, но девочка только грустно улыбнулась:
— Прости, просто мне приснилось…
— Ерунда! А где твоя мама? — разумеется, я догадывалась, но в тот момент мне нужно было знать наверняка. Девочка подтвердила мои догадки, спокойно заметив:
— Моя мама умерла.
Каюсь, это мелочно с моей стороны, но в тот момент я ощутила радость. Сузив глаза, я мягко сказала:
— Мне жаль, малышка. Я тебя понимаю — моя тоже мертва… Но, если хочешь, можешь меня так называть!
Она уставилась на меня своими громадными глазищами:
— Ты такая странная…
Я рассмеялась:
— Я — Жрица. Мы все сумасшедшие!
— Если так, то мне больше нравятся безумцы! — улыбнулась девочка.
Я взъерошила ей волосы:
— Малышка, идём завтракать!
— Ложечку за меня! Ложечку за себя!
— Я не хочу кашу-у!
— Какая там каша, милая? Сплошь масло и мясо, крупы — фея наплакала!
— Как ни назови, всё равно каша!
— Тебе полезно! Хочешь, мясо выбери?
— Я не хочу кушать, понимаешь? Не хочу!
— А ты захоти, свинка малолетняя!
— Вот, я — свинка! Ты меня откормишь, а потом зарежешь на праздник!
— Да, потому что ты меня не любишь! Ты не хочешь есть за моё здоровье — значит, не любишь!
Девочка надулась, но тарелку придвинула, мимолётом буркнув себе под нос:
— Шантажистка!
Я сделала вид, что ничего не услышала, продолжая невинно созерцать еду в тарелке.
— А тебе идёт! — услышала я за спиной голос Эррара. Подкрался, сволочь!
— Что? — буркнула я недовольно, не оборачиваясь. Он хмыкнул, медленно обошёл стол и наклонился, наливая вино, так, что глаза наши оказались на одном уровне: