— Не понимаю я женщин, — сказал Данел, усаживаясь поудобнее. — Мне казалось, что мисс Кардифф любит тебя.
— Черт возьми, и Хейда думала, что она его любит, — кивнув, сказал Просперо. — А она в этом деле разбирается.
— Мои женщины тоже так думали.
— И после этого уехать… вот так… стоило этому сукину сыну Джонсону появиться здесь…
Просперо взял кувшин с элем и отхлебнул из него.
— Пить из кувшина не положено. Дай-ка его мне, — сказал Рауль, потом добавил: — Какого черта?
И, сделав большой глоток горького напитка, передал кувшин Данелу.
Данел выпил, утер подбородок и спросил:
— Что она сказала, Сейбер, в свое оправдание?
Раулю не хотелось говорить об этом. Воспоминания об отъезде Виктории месяц назад сразу же после появления мистера Джонсона в тронном зале все еще причиняли сильную боль. Ему не верилось, что все это произошло. Как он сказал ей во время церемонии передачи права собственности, веревка, связывающая их, была завязана слишком крепко, так что если ее разрезать, пострадают оба.
Рауль не знал, страдала ли она, но сам он страдал.
— Она говорила, что любит меня, — сказал он.
Кувшин был все еще в руках Данела, так что Рауль взял бурдюк с вином и долго пил из него, сознавая, что никакое количество алкоголя не поможет ему избавиться от страданий.
— А что она ответила, когда ты сказал, что любишь ее? Неужели она не поняла, какую честь ты ей оказываешь? — возмутился Просперо.
И рыгнул. Потом, прижав кулак к животу, усмехнулся и снова рыгнул достаточно громко, чтобы недовольно заворчали спавшие мужчины. Повернув голову на запад, он заорал, потрясая кулаком:
— А этого не хочешь ли, костлявая англичанка, которая считает, что наш король недостаточно хорош для нее?
— Это не плохие манеры, а просто хороший эль, — сказал Данел, ткнув Просперо под ребра.
Оба разразились хохотом. Потом снова вернулись к своим вопросам.
— Ладно, — сказал Просперо. Он поставил локоть на колено, подложил кулак под подбородок и пристально посмотрел на Рауля. — Итак, что она ответила, когда ты сказал, что любишь ее?
— Я ей этого не говорил.
Рауль поздравил себя с тем, что говорит коротко и по существу.
Оба мужчины повернулись к нему, как будто сидели на металлических пружинах. Они молчали около минуты, потом Просперо громко спросил:
— Ты ей этого не говорил?!
— Она любит Англию. Она считает, что это единственное цивилизованное место на земле.
— Она оставила тебя ради Англии? — недоверчиво спросил Просперо.
— Нет. Не ради Англии. По другим причинам. Все довольно сложно. Она не хочет выходить замуж, потому что ее отчим жестоко обращался с ее матерью.