Я аж вздрогнул.
— Так чем, собственно, Кевин и Джек сейчас заняты?
— Укладывают вещи. Похоже, собираются в путешествие.
— Куда?
— Не знаю. Но выясню.
Я почувствовал едва ощутимую усталость в его голосе.
— Бубба.
— Да?
— Спасибо за охрану Грейс и Мэй.
Его голос потеплел.
— Всегда пожалуйста. Ты ведь сделал бы то же самое для меня.
Возможно, чуть деликатнее, но…
— Конечно, — сказал я. — Может, ты на какое-то время ляжешь на дно?
— Почему?
— Кевин может нанести ответный удар.
Он рассмеялся.
— Ну и что? — Он фыркнул. — Кевин.
— А как Джек? Может, ради поддержания авторитета он должен наказать тебя за то, что ты избил одного из его людей.
Бубба вздохнул.
— Джек — это мыльный пузырь, Патрик. Тебе этого не понять. Он, конечно, окреп, и он опасен, но только для хилых. Не для таких, как я. Он знает, чтобы вывести меня из игры, придется использовать невообразимую кучу народа, а если промахнется, надо готовиться к мировой войне. Он похож… когда я служил в Бейруте, нам раздавали ружья без пуль. Это и есть Джек. Ружье без пуль. А я — тот чокнутый шиит, который едет на грузовике с бомбами вокруг его посольства. Я — это смерть. А Джек слишком нежный, чтобы играть со смертью. Он ведь получил свой первый опыт власти довольно давно, еще в Ассоциации.
— О чем ты? — спросил я.
— «Охранная ассоциация Эдварда Эверетта», ОАЭЭ. Местная организация по охране правопорядка. Помнишь? Еще в семидесятых.
— Смутно.
— Да, черт возьми. Все они были добропорядочными гражданами, все жаждали защитить свою округу от негров, скандалистов и тех, «кто не так смотрит». Черт, мне самому дважды от них досталось. Твой старик так меня отделал…
— Мой старик?
— Да. Сейчас вроде смешно, столько всего было. Черт, отряд просуществовал каких-то шесть месяцев, но они заставили оболтусов вроде меня платить, когда попадались. Ничего не скажешь.
— Когда это было? — спросил я, так как из глубин моей памяти стали всплывать обрывки сцен — собрания в комнате отца, громкие, самоуверенные голоса, сопровождавшиеся звоном льда в стаканах, пустые угрозы в адрес похитителей автомобилей, нерадивых операторов, а также любителей граффити нашей округи.
— Не знаю. — Бубба зевнул. — Я тогда воровал колпаки с колес, значит, был еще сопляк. Наверно, нам было лет по одиннадцать-двенадцать. Думаю, год семьдесят четвертый или пятый.
— А мой отец и Джек Рауз…
— Были вожаками. Кроме них были еще, дай вспомнить, Пол Бернс и Терри Климстич, и забавный паренек, залетный, который вечно носил галстук, да, были еще две женщины. Никогда не забуду — они сцапали меня, когда я снимал колпаки с машины Пола Бернса, и стали бить ногами в ботинках, не очень сильно, но я поднял глаза и увидел, что это бабы… Охренеть!