Изменился и город. К моей радости — много строили. Когда я приехал сюда второй раз — здесь были руины, когда уезжал — строительные площадки, с которых растащили мусор. Сейчас — то тут, то там стояли краны, строили много и строили роскошно — с большими балконами — верандами, скрывающими окна, с огромными стоянками перед домами, сами дома хоть и типовых проектов — но большие. Знаю, потому что сам разбирался. Типовые квартиры на восемьдесят, сто двадцать, сто шестьдесят и двести метров — потому что здесь приняты большие семьи, нужно много жилья. Строить здесь проще, потому что не нужно отопления, сами стены тоже можно делать тоньше, чем в России — и, значит, фундамент тоже будет дешевле. В мое время — на месте руин разрешения на застройку выдавались только несколькими крупным компаниям — но зато бесплатно и сразу, только стройте. Сгорели все документы по собственности на земли — грех было не воспользоваться. Судя по тем махинам жилых комплексов, которые я видел в свете заходящего солнца — сработали, город отстроили и отстроили хорошо. И продолжали строить, в том числе супермаркеты[68], вопрос о которых в немалой степени взорвал страну. Немало было и автомобилей на улицах.
Были, к сожалению и военные. Меньше, чем в мое время — но были. В основном не военные, казаки — но разницы мало. Бронированные машины, бронежилеты, внимательные глаза. Посты были только у правительственных зданий, остальные просто патрулировали — но и это говорило о том, что терроризм здесь не побежден.
У ворот, ведущих к ничуть не изменившемуся Хрустальному дому — я встретил не кого-то — а самого Талейникова. Он конечно не выглядел больше салагой… закабанел, вот самое точное слово. Закабанел на руководящей работе. Серый костюм, галстук, портфель с бумагами, охрана.
— Ать-два стой! — громко скомандовал я.
Охрана выдвинулась вперед, готовая защитить закрепленного от психа, но увидела казаков. Увидел их и Талейников, снял очки — он почему-то всегда их снимал — чтобы всмотреться…
— Господин … адмирал? — неверяще произнес он.
— Он самый.
Обнялись. Ох, давно не виделись. Сюда он приехал — пацаном еще, жизнь не зная. Но приехал с желанием сделать что-то хорошее, вложиться. А это — главное.
— Вижу, так и остался здесь?
— Семьей обзавелся…
Упоминание о семье резануло по сердцу. Наверное, у меня — нормальной семьи никогда не будет.
— Поздравляю. Кто она?
— Да… придворная дама…
— Мужаете, мужаете… Сколько?
— Трое уже. Старшему шесть.
Вот и дети тут пошли. Налаживается жизнь.
— Работаешь, или проездом?
— Работаю, как нет… Товарищество Мантулина, управляющий директор и пайщик. Нефть добываем.