— Мне бы надо говорить с тобой, Тони.
— О чем, Анжело?
— Я нездоров и хочу попросить тебя отменить мой номер.
— Ничего не хочу слышать, Анжело!
Сегодня ты просто обязан выступить и показать свое сальто с падением!
— Обязан? Разве в контракте сказано, что я обязан падать на манеж?
— Ты хочешь, чтобы я повысил тебе жалованье? Прекрасно! Начиная с сегодняшнего выступления я увеличиваю его вдвое. Надеюсь, теперь ты доволен?
— Деньги мне не нужны, Тони.
— Тогда я просто не могу понять, чего ты хочешь.
— Мне нужно кое-что поважнее. То, чему нет цены, Тони!
— Я заранее на все согласен, Анжело. Только я все-таки попрошу тебя назвать эту вещь. Ведь ты сказал, это будет сделка? И, насколько я понимаю, эта сделка касается Сю-Эллен?
— Нет, Тони. Сделка относительно Сю-Эллен нам с тобой не нужна. Заключать сделку на то, что давно уже твое, по меньшей мере смешно. Поверь мне, Тони, тебе эта сделка обойдется дешево. Ты даже не заметишь ее отсутствия. Но если сегодня вечером я опять прыгну на манеж, эта вещь должна стать моей. Так что, договорились?
— Хорошо, пусть будет по-твоему, — сказал я, досадливо пожав плечами.
Анжело протянул мне руку. Пальцы его были холодны как лед, только глаза горели жадным огнем.
— Скажи, Анжело, теперь, когда мы уже заключили эту сделку, ты, может, все-таки скажешь, что это за вещь?
— Твоя душа, Тони, — сказал Анжело и, победно усмехнувшись, скрылся за дверью.
Оставшись один, я испуганно огляделся. Все происшедшее показалось мне дурным сном — и Анжело и его сделка. Но я не успел даже по-настоящему осознать весь ужас свершившегося, потому что дверь фургона снова распахнулась и ко мне, тяжело дыша, бросилась Сю-Эллен.
— Прости меня, Тони! Я стояла подле фургона и все слышала! Что ты намерен делать? Что мы теперь все будем делать, Тони?
— Не знаю, Сю-Эллен. Все произошло как во сне, понимаешь?
— Ничего, Тони, мы обязательно что-нибудь придумаем. Мы просто должны. У нас только один выход, Тони! Он не должен прыгать сегодня.
Цирк в этот вечер ломился от зрителей. Они заняли все места и заполнили все проходы. Раньше мне и не снилось, что в моем цирке может поместиться столько народу.
Грянул оркестр. Цирк погрузился в полумрак. И я машинально поднял голову. Когда я увидел всю труппу воздушных гимнастов, ничего сначала не понял. Выхваченные лучами прожекторов, они шли все вместе. И впереди шла Сю-Эллен, за нею Фарнингс, Эдвард и, наконец, Анжело, замыкавший шествие. Я впился взглядом в Анжело. И если раньше у меня еще оставались какие-то сомнения, то сейчас все они улетучились. Я уже сказал, что он был последним в этом парадном шествии, и от него на ковер манежа не падало даже тени. Ничего не понимая, я увидел, как они полезли по веревочной лесенке. Все гимнасты поднимались с застывшими лицами, улыбался один только Анжело. Потом труппа начала выступление. Я взглянул на гостей. Они равнодушно болтали, старые трюки моих гимнастов были им неинтересны.