Но помечтать-то можно!
Вот он заходит в сераль, и все женщины гарема бросаются ему навстречу. Они все разные! Всех цветов кожи и всех пропорций, и все ему безмерно рады. Все целуют, ласкают и снимают с него одежду. Ведут к бассейну и все плавают с ним — такие приятно голые, как большие теплые рыбы, — ласкают и периодически отдаются прямо в прозрачной воде. Пусть и настоящие рыбы тоже плавают в бассейне: золотые, оранжевые, серебристые… Они только сначала рыбы, а потом — раз! — и превращаются в женщин. В женщин-русалок! С длинными волосами, с гибкими эластичными хвостами вместо ног, но там, где начинается хвост, у них, как у женщин, все в порядке.
Они обнимают его, целуют, но вдруг начинают трясти и орать голосом Нурали:
— Гамид! Гамид! Да проснись же ты!
Он вздрогнул и открыл глаза. Над ним стоял Нурали и тряс за плечи. Выражение его лица было совершенно безумным.
— В чем дело?! — Гамид резко сел на кровати. — Кто тебя звал? Убить, что ли, меня собрался?
— Простите, мой господин. — Нурали сложил руки на груди и с поклоном попятился.
Желваки на скулах Нурали ходили ходуном, сложенные на груди руки подрагивали. Гамид шумно выдохнул и зло спросил:
— Ну и? В чем все-таки дело?
— В оперном театре — чрезвычайная ситуация. Первый телеканал вел прямую трансляцию спектакля, и поэтому картинка событий сразу попала в эфир.
— Чрезвычайная ситуация? Картинка? Эфир? — плоховато соображая спросонья, переспросил Гамид.
— Уверен, что другие каналы уже перекупают у первого этот ролик и он пойдет во всех новостях! По всем каналам! — Нурали с отчаянием развел руки и яростно замахал ими. — Надо что-то делать! Да очнись же ты, Гамид!
— Я вообще не понимаю, чего ты от меня хочешь? В оперном театре сам эмир! Наверное, он разберется, как поступать в чрезвычайных ситуациях?
Нурали пристально смотрел на него и тяжело дышал.
— Ладно, я все понял, — примирительно сказал Гамид и показал на стол. — Дай-ка мне мобильный, вон лежит. Я сейчас ему позвоню, оденусь и поеду туда для моральной поддержки. Что хоть за ЧП? Занавес рухнул, пришиб примадонну? Ну чего ты стоишь? Дай телефон.
— Мой господин… Гамид… брат… — Нурали вдруг стремительно шагнул к нему, обнял и прижал к себе. — Держись, брат. Экстремисты взорвали ложу эмира. Теперь эмир ты.
— Нет!!! Я тебе не верю!!!
Нурали обнял его еще крепче и похлопывал по спине.
— Я тебе не верю, — простонал Гамид.
— Позволь, брат, я включу телевизор. Ты все увидишь собственными глазами.
— Подожди! Сначала ответь. Все?
— Все.
— И мама?
— Да.
— И твой брат и племянники?
— Да. И еще много людей в театре.