И вот однажды в полдень, с месяц назад, он сидел рядом с Шахерезадой у себя в кабинете перед тарелкой каши и уговаривал ее проглотить хоть чуть-чуть, замирая при мысли, что если через двадцать две минуты он не войдет в тронный зал, то заставит ждать премьер-министра Дании.
На пороге возник Нурали.
— Ваше высочество! Явился Абу Рашид из нашего клана Ваха и нижайше просит об аудиенции.
Гамид чуть не взорвался. Ох уж эти дремучие дальние родственники! Неужели так трудно понять, что сейчас не Средневековье и нужно элементарно заранее обговорить дату и время? И какие такие могут быть у кочевников проблемы, чтобы их решал сам эмир? Но он только крякнул и произнес:
— Ладно, распорядись, чтобы пропустили. Пусть его покормят. Освобожусь — приму. Часа через три.
— Он уже в приемной. Я сам провел его через все ворота.
— Тогда давай его сюда! И в темпе! — рявкнул Гамид, мысленно радуясь возможности побыстрее отделаться от условного родственника, и заговорил нежно: — Шахерезада, девочка моя, ты только посмотри какая вкусная кашка! С инжиром, с абрикосиками! — Он зачерпнул ложку из ее тарелки, съел и с радостным видом зацокал языком: — Ай-ай, как вкусно, ты только попробуй!
И подумал: проклятье, до чего же есть хочется, а теперь уж точно не успеть перекусить до беседы с датским премьер-министром. Хотя можно вопреки протоколу угостить его чаем, дескать, традиция, и погрызть хотя бы печенья, а то легко и осрамиться на весь мир, если от голода заурчит в животе.
Нурали ввел старика-кочевника в неимоверно ветхом, пропыленном одеянии. От него определенно воняло. Гамид заскрипел зубами — только инфекции Шахерезаде не хватало. Зря он поспешил: ничего бы не случилось с этим грязным стариканом за пару часов его беседы с датчанином.
Старик поклонился, а Шахерезада вдруг вскочила и бросилась к нему.
— А где пери? Почему ты ее не привел?
Гамид онемел. Малышка заговорила! Молчала полтора года и вдруг заговорила не с ним, не со своим любящим дядей, а с каким-то диким немытым стариком!
— Потому что она еще не спустилась с гор, моя госпожа, — как ни в чем не бывало ответил Абу Рашид.
— С зеленых гор? — уточнила девочка.
— С зеленых. — Старик кивнул. — Моя госпожа хорошо знает эту пери с зеленых гор?
— Да! Она очень красивая! Изумрудная!
У Гамида сжалось сердце — «изумрудной пери» называл свою жену его брат.
— Так и есть. Она очень красивая, — подтвердил старик.
— Да! Да! — Шахерезада запрыгала и захлопала в ладоши. — Она придет и спасет! Моя изумрудная пери! А когда она придет?
— Скоро, моя госпожа.
— Сегодня? Завтра?