По его словам, единственное, о чем он сожалеет, так это об отсутствии у него детей. К Саре он относился как к внучке, которой у него никогда не было, но которая могла бы быть, если бы он нашел время жениться. Она была именно такой внучкой, какую ему хотелось иметь. Она была умненькой, забавной, интересной, сообразительной, красивой и хорошо знающей свое дело. Иногда, когда она приносила ему документы, он любил сидеть и смотреть на нее и мог разговаривать с ней часами. Он даже держал ее за руку, чего никогда не делал с сиделками. Они действовали ему на нервы и раздражали его, потому что относились к нему покровительственно и суетились вокруг него, а он этого терпеть не мог. Сара никогда этого не делала. Она сидела рядом, молодая и красивая, и говорила с ним о вещах, которые его интересовали. Она все знала о новых законах, регулирующих налогообложение. Ему нравилось, что у нее всегда были свежие идеи о том, каким образом сэкономить его деньги. Сначала он относился к Саре настороженно, потому что она была слишком молода, но постепенно проникся к ней доверием. Обычно она поднималась по черной лестнице, держа в руке свой кейс, незаметно входила в его душную комнату в мансарде дома на Скотт-стрит, усаживалась в кресло рядом с кроватью, и они разговаривали, пока Сара не замечала, что он утомился. Каждый раз, когда она приходила к нему, Стенли было страшно, что это в последний раз. Но потом он звонил ей, чтобы поделиться какой-нибудь новой мыслью или новым планом, который пришел ему в голову за последнее время. Все, что он делал, всегда способствовало увеличению его капитала. И в свои девяносто восемь лет Стенли Перлман, словно Мидас, не разучился превращать в золото все, к чему прикасался. Но самое приятное заключалось в том, что, несмотря на огромную разницу в возрасте, Сара и Стенли за годы совместной работы стали друзьями.
Такси миновало кафедральный собор на вершине Ноб-Хилл, и Сара, выглянув в окошко, откинулась на спинку сиденья, задумавшись о Стенли. Может быть, она и впрямь едет к нему в последний раз? Прошлой весной у него дважды была пневмония, но он всякий раз чудом выживал. А вдруг это больше ему не удастся? За ним ухаживали опытные сиделки, но рано или поздно в таком возрасте какая-нибудь болячка его одолеет. Это было неизбежно, и Сара очень этого боялась. Она знала, что ей будет не хватать его, когда он уйдет из жизни.
Ее длинные темные волосы были аккуратно собраны на затылке, а большие глаза были почти василькового цвета. Стенли обратил на них внимание при первой встрече и спросил, не носит ли она цветные контактные линзы. Она рассмеялась и заверила его, что не носит. После нескольких уик-эндов, проведенных на озере Тахо, кожа Сары загорела, и она стала еще смуглее. Сара любила пешие прогулки по окрестностям, плавание и езду на горном велосипеде. Уик-энды за городом всегда приносили большое облегчение после долгих часов, проведенных в офисе. Партнерство в юридической фирме она заслужила благодаря своему трудолюбию. Сара окончила Стэнфордскую юридическую школу с отличием и была уроженкой Сан-Франциско. Она прожила здесь всю свою жизнь, не считая четырех лет обучения в Гарварде. Ее данные и трудолюбие произвели хорошее впечатление на Стенли и партнеров. Стенли подверг ее продолжительному допросу с пристрастием и заметил, что Сара выглядит скорее как модель. Она была высокой, стройной девушкой спортивного вида, и у нее были длинные ноги, которыми он втайне всегда восхищался. Сегодня на ней был надет ладно сидевший темно-синий костюм. Впрочем, она всегда так одевалась, когда навещала его. Единственным ювелирным украшением были маленькие бриллиантовые серьги, которые Стенли сам подарил ей на Рождество. Он лично заказал их для Сары по телефону в «Ниман-Маркус». Обычно он не отличался щедростью и предпочитал давать сиделкам к празднику деньги, но к Саре он питал слабость, как и она к нему. Она подарила ему несколько кашемировых шарфов, чтобы ему было теплее. В его доме всегда казалось холодно и сыро. Он отчитывал сиделок всякий раз, когда они включали отопление. Стенли предпочитал накрыться лишним одеялом, чем, как он считал, зря транжирить деньги.