Что она почувствовала, заваливаясь на ребёнка, чтобы в последний раз прикрыть его от опасности? О какой жизни вспомнилось ей в этот миг? О том ли, что она была одной из дочерей русского землепроходца, который с товарищами вышел в начале ХVII века в манчжурскую тайгу и принялся за её освоение? Освоение трудное, без прочных связей с русскими городками, острогами, при постоянной угрозе подвергнуться нападениям диких племён или хищных китайских отрядов. Или, быть может, о краткой любви и о том, как дымятся остатки изб, а вокруг среди терзаемых женщин и детей трупы казаков и землепроходцев, застигнутых врасплох... Кто знает?
Коротконогий убийца наспех отёр окровавленный нож об её серое платье, побежал было обратно, к брошенному мешку, но сзади раздался громкий, надрывный плач ребёнка. Разбойник будто налетел на невидимую стену, резко развернулся, затравлено прислушался к происходящему в ущелье. Там добивали напавших на караван, с гортанными возгласами, как собаки с лаем, гонялись за его рассеянными сообщниками, а ветер относил детский плач в ту сторону и мог привлечь внимание, направить по его следам преследователей. Разбойник опять, на скором шаге вынул нож из-за пояса, чтобы скорее расправиться с беспомощной жертвой... Но вдруг неуклюже подпрыгнул и визгливо завопил. Тело его искривилось от ужаса при виде тонкой, с оттенками бронзы змеи, на которую он нечаянно наступил – она с шипением отпрянула от его голени и скользнула между ним и трупом женщины к обнажённым корням наклонённой ветрами сосны. На железный звон от упавшего ножа она приостановилась, приподняла голову и оглянулась в сторону разбойника. Присев на тропе, тот пытался вывернуть голень правой ноги к губам перекошенного рта, в котором проглядывались гнилые зубы, безумно надеясь дотянуться до крохотной ранки, успеть высосать смертельный яд.
2. В приграничном монастыре
Сумерки, как обычно, быстро опускались на притихшее предгорье, после дневного зноя нежной прохладой обволакивали стены и храм старого большого монастыря.
Казалось, ничто не предвещало беспокойства буддистскому монастырю, рядом с которым проходила извилистая лента караванной дороги от городов Китая к городам Индии, ровно вытоптанная за столетия бесчисленными ногами людей и копытами животных. Выстроен он был из плотно подогнанных камней замечательно неприступно, на возвышенности, вблизи протяжённого и глубокого распадка, и вроде крепости прикрывал от дороги первое на пути из Китая поселение тибетцев. Приграничная жизнь и многовековая междоусобица тибетских князей приучила жителей поселения к поголовному владению оружием и мало какое событие могло бы помешать им неторопливо готовиться к ночному отдыху.