Празднично разодетая стража с красно-золотыми стягами на копьях пропустила его к боковому входу во дворец лишь после того, как вызванный сотник узнал печать ламы-тысячника на шнурках запечатанного послания. Сотник не знал, кому в такой день надо доложить о срочном послании, но обещал, если получится, выяснить. Удача спешился и ждал. Волнуемый нетерпением от мыслей о девушке в толпе и её спутнике, он обрадовался, когда сотник вернулся с тайным советником Далай-ламы. Тайный советник был подтянутым и строгим, и ничем не выдал, что причастен к тому странному происшествию, когда в китайской беседке в саду дворца вызванный им Удача был одурманен дымом белого порошка. Удача тоже не показывал, что помнит о том случае. Не зависимо от причин и степени участия тайного советника, он испытывал благодарность к нему за последствия, за разбуженные чувства к прекрасной жрице любви. Сообщив о привезённом с северного приграничья важном письме для правителя, он всё же пребывал в замешательстве, имеет ли право передать это письмо кому-то другому. Однако тайный советник в присутствии сотника решительно забрал у него кожаный мешочек с письмом, сказал, что сам передаст по назначению. Удача не стал возражать, желая только одного, скорее покинуть дворец и вернуться к базару.
Пятый Далай-лама в сопровождении Панчен-ламы и самых влиятельных настоятелей монастырей с усталым достоинством приближался к распахнутым высоким дверям, за которыми начинался верхний пролёт длинной белокаменной лестницы. Второй пролёт заканчивался внизу напротив главного выхода на дворцовую площадь, и там давно слышался нетерпеливый гул людского ожидания его появления. Площадь запрудили возбуждённые праздничным настроением жители столицы и многочисленные паломники от разных племён и народов Азии, которые с самого утра стекались по улицам Лхасы. Они будто слились воедино в напряжённом желании увидеть его и запечатлеть в сердцах и памяти, чтобы затем разнести свои впечатления повсюду.
Недовольство на мгновение отразилось на лице Далай-ламы, когда тайный советник возник перед ним, заставил приостановиться его и свиту лам и передал свиток послания с оттиснутой на смоле печатью тысячника дворцовой охраны.
– Срочное донесение, Великий, – сообщил тайный советник вполголоса.
При виде печати верховный правитель знаком руки предложил свите подождать, а с ним отошёл в сторону, чтобы некому было им мешать, и сорвал печать, вынул и развернул бумагу. Во время чтения Далай-лама расправил плечи, в глубине чёрных глаз растаяла вялость мыслей.