Дождавшись наступления тишины, Лавров шепотом скомандовал:
– Вперед!
Через заранее приготовленный лаз все пятеро по очереди выбрались из палатки и ползком, придерживаясь тени, проскользнули к сосняку. Выдвинувшись в глубь леса шагов на сто пятьдесят – сто семьдесят, спецназовцы заняли свои позиции и приготовились ждать.
Лавров чувствовал, что враг где-то близко. Но прошло полчаса, потом еще столько же, а никто так и не появлялся. Измотавшийся за день Андрей почувствовал, как его вдруг невыносимо потянуло в сон. Да и парни то и дело клевали носом.
Но вот в лесу раздался хруст ветки. Чуть слышно Лавров прошептал:
– Приготовились!
Включив переговорник, он так же тихо произнес:
– Лимоны!
Прошло несколько секунд. В ложбине, метрах в тридцати от них, неожиданно мелькнула серая тень. Потом еще одна, еще и еще… Всего Андрей насчитал около десятка человек.
– Три! Два! Один! – сосчитал он, и все трое разом бросили гранаты с заранее выдернутой чекой.
Ослепительно-белыми вспышками воспламененного магния полыхнули три взрыва световых гранат. Где-то невдалеке грохнули еще две гранаты. Спецназовцы, успев закрыть глаза, «засветки» избежали, а вот те, что пробирались к лагерю, растерянно замерли, ничего не видя вокруг. Тут же включив фонари, спецназовцы осветили ими неизвестных, замерших в самых разных позах, в каких были захвачены яркими вспышками.
– Шао чжон! Таучже вутси! (Руки вверх! Бросай оружие!) – крикнул Лавров, клацнув затвором.
Однако бандиты сдаваться не собирались. Разом открыв бешеную пальбу куда попало, они спешно залегли и, не прекращая огня, стали отступать, пользуясь ночной темнотой. Лес наполнился треском автоматных очередей, посвистыванием пуль и встревоженными криками птиц.
Едва прозвучали первые выстрелы со стороны нападающих, спецназовцы тут же открыли ответный огонь, срезав сразу троих и основательно зацепив еще стольких же. Макс и Антон, разгоряченные схваткой, собрались было ринуться следом за чужаками, но Андрей остановил – слишком велик был риск нарваться на шальную очередь и ни за что распроститься с жизнью.
– Парни, возвращаемся, – сказал он через переговорник Усатову и Маслюхину.
Но, к своему удивлению, ответа не услышал. В душе тут же шевельнулось неприятное чувство – неужели их зацепило?
– Парни, вы что молчите? – уже встревоженно спросил Лавров.
Ответом ему был лаконичный Женькин возглас:
– Ща!
И тут же откуда-то из глубины леса раздались автоматные очереди, сопровождаемые воплями:
– Моквэй! Као ни мэ! (Дьявол! … твою …!)
– Они что, рехнулись, что ли? – стоя на одном колене за деревом, встревоженно пробормотал Андрей. – Ну, артисты! Уши оборву!