После Плеве, как известно, министром внутренних дел был назначен князь П.Д. Святополк-Мирский. С его назначением впервые, с неслыханным до тех пор задором, говорили повсюду о необходимости, как тогда выражались, «уничтожить средостение» между Царем и народом и создать для этой цели народное представительство. Началась так называемая политическая «весна» с собраниями, банкетами, резолюциями и пр., которую революционные партии и либеральная интеллигенция широко использовали для противоправительственной пропаганды.
Эту «весну» я наблюдал еще в Харькове - и здесь видел, как вырастали такие собрания. Помню, в ноябре было устроено местным юридическим обществом публичное собрание. Члены общества, юристы, имели в виду обсудить текст телеграммы вновь назначенному министру внутренних дел. Но собралось множество посторонних людей Из толпы послышались прокламации, раздались требования слова - и полились антиправительственные речи представителей революционных партий.
Точно такие же сцены происходили по всей России Собрания устраивали и выносили резолюции с политическими требованиями все, кому только было не лень, - студенты, адвокаты, врачи, писатели и т.д. Устраивались полулегальные съезды - например, съезд земцев, который принял резолю-
Россия'^^в мемуарах
цию с требованием конституции>6. К движению примкнули даже предводители дворянства. Состоявшееся в декабре совещание 23 губернских предводителей дворянства обратилось к министру внутренних дел с заявлением, в котором повторялись и пожелание созыва народных представителей, и требование отмены «административного произвола». И все эти призывы и демонстративные требования печатались даже в тогдашней легальной печати, возбуждая и без того возбужденные умы.
Где же было правительство? Каковы были его планы? Об этом было решительно неизвестно. Мы, его агенты на местах, не получали никаких указаний и обречены были оставаться почти молчаливыми свидетелями карти ны всеобщего развала. Особенно тяжелым положение становилось потому, что и в самом аппарате политической полиции далеко не все обстояло благополучно.
Начиная с 90-х годов в ней все более и более крупную роль играл Сергей Васильевич Зубатов. По внешности он напоминал собою русского интеллигента, да, собственно, такой белой вороной навсегда и остался в жандармской среде, хотя внутренне он, как редко кто, сроднился с ее деятельностью и наложил на нее глубокий отпечаток. Еще в молодости Зубатов оказывал услуги охранному отделению в качестве агента, а затем довольно скоро открыто поступил на службу, и в середине 90-х годов мы уже видим его во главе одного из самых крупных отделений - Московского. Благодаря своим незаурядным дарованиям и любви к делу политического розыска Зубатов скоро выдвинулся в ряд первых и наиболее влиятельных охранных деятелей.