Ребята начали осмотр кабинета, а краеведы-активисты давали им объяснения.
— Видите, это вермикулит, — сказал Паня зрителям, столпившимся возле шкафа самоцветов и занимательной минералогии. — Он немного похож на слюду, только слюда не боится огня, а он боится. Положишь его в огонь, так он в тридцать раз разбухнет, да таким и останется. Мы из обожженного вермикулита каменный паром сделали, он здесь в мисочке плавает.
— Как много-много самоцветов! — послышался голос Жени Полукрюковой. — Федя, подними меня, я хочу посмотреть, что там на верхней полке.
Этих посетителей Паня не ждал. Он притворился, что не видит их, и стал перечистить ценные свойства вермикулита.
— Федуня, знаешь что? Я хочу, чтобы я тоже сделала дар, — сказала Женя. — Можно, Федуня? Я уже совсем наигралась шариком…
— Пестов, ты принимаешь дары? Женя дает кабинету свое хрустальное яблочко. — И Федя Полукрюков, в новом черном костюме, большой и добродушный, протянул Пане синий матовый шарик.
По заведенному обычаю, Паня отсалютовал и поблагодарил:
— От имени краеведческого кружка спасибо тебе, Женя Полукрюкова, за аметистовое яблоко!
— Пожалуйста! — просияла Женя. — Я очень люблю всегда делать дары…
Ребята засмеялись, стали ее хвалить:
— Молодец ты, щедрая!
Послышался голос Гены Фелистеева, сказавшего как бы про себя, но во всеуслышание:
— Конечно, молодец! Не то что некоторые другие. — Положив на стол мешочек, Гена обратился к Пане: — Пестов, прими и от меня.
Что он принес? Любопытные облепили стол, а Гена достал из мешочка подарки, удовлетворенно слушая голоса ребят:
— Железные кошельки, железные кошельки! Ай да Генка!
Да, это были железные кошельки, гордость Фелистеевской коллекции: темные, блестящие, словно отполированные, куски железной руды, круглые, как ядра, и пустотелые. Горняки называют такие куски руды конкрециями, и встречаются они редко.
— Спасибо тебе, Фелистеев, за… — начал Паня.
— Не стоит! — насмешливо прервал его Гена. — Я не за твое спасибо принес, а для школы. Мне не жалко… Я и хрустальное яблоко подарил бы, да у меня такой штуки нет.
Удар был меткий и сильный. Ребята, конечно, сразу поняли Генин намек и, перешептываясь, смотрели на Паню: как-то он выйдет из тупика, в который загнал его Фелистеев? Похоже, что выхода нет, и стоит он неподвижный, краснеет и бледнеет, растерянно глядя на торжествующего Фелистеева.