Кати схватила монетку и со всех ног бросилась бежать.
У выхода она столкнулась со своими. Папа сидел на узле и свертывал самокрутку, Шаньо стоял в ожидании, а Руди приставал к папе, выпрашивая табачку. Возле них остановился какой-то железнодорожник, и Кати чуть не вскрикнула, решив, что это дядя Балог, дежурный с их станции, но тут же спохватилась: этот был без усов. Люди, одетые в форму, все ведь похожи, точно братья.
«Пройдите в зал ожидания!» — сердито сказал железнодорожник.
«Зачем нам в зал ожидания, — сказал папа, — когда мы хотим идти на улицу Вешелени?»
«Тогда вообще покиньте территорию вокзала. Вон там остановка трамвая!» — И железнодорожник указал на грохочущую, гудящую от машин и трамваев площадь.
Они покинули «территорию вокзала», как посоветовал им железнодорожник, и в полной растерянности остановились посередине огромной бурлящей площади. На какой трамвай садиться? И вообще — на какую остановку идти? Куда ни погляди, везде красовались желтые трамвайные таблички, а сами трамваи проносились с таким залихватским громом и звоном, какой услышишь разве на свадьбе. Папа, бедняга, совсем голову потерял: только дал подзатыльника Шаньо за то, что парень затеял на уличных весах прыгать, как исчез Руди — увидел стеклянный киоск и бросился к нему купить сигарет; пока его отчитывал, Кати, бездельница, испарилась!
А Кати заметила посреди площади какую-то длинную трубу. Возле трубы сидел, охраняя ее, старенький дядечка. Кати подумала: пока папа выкричится, успею сбегать спросить, что это за штуковина.
«Телескоп, звезды наблюдать», — ответил старик, даже не взглянув на Кати.
«Но ведь сейчас нету звезд», — возразила Кати.
«Нету», — спокойно согласился старик.
«А вечером, когда появляются звезды, люди расходятся по домам, верно?» — продолжала допытываться Кати.
«Верно», — кивнул дед.
Кати посмотрела на табличку, что висела на трубе. На ней стояло: «Наблюдение за звездами — один форинт». Она опять спросила:
«Кто же тогда наблюдает за звездами?»
«Никто», — ответил старик.
У Кати уже вспотела ладошка, в которой она крепко сжимала форинт, полученный от «маргаритки». Неожиданно она воскликнула:
«Я понаблюдаю!» — и торопливо сунула в руку деду свою монетку.
Она приладила трубу к глазам, направила ее на самую-самую серединку неба и стала вглядываться в бесконечную синеву. И сразу вспомнилась мама, это было когда-то очень давно, когда еще жива была мама… и мама закутывала ее в свою небесно-голубую шелковую шаль. Вот и сейчас перед глазами у нее была сплошная синева. Светлая прозрачная синева — словно счастье…