— Глупая. Естественно, кольцо было только предлогом. Я приехал, чтобы хотя бы взглянуть на тебя, потому что стал задыхаться.
Меня накрывает с головой другая волна — беспредельной радости, от которой весь мир внезапно делается прекрасным.
— А как же ты… как же жил и дышал до нашего знакомства? — спрашиваю я шутливым тоном, старательно прикидываясь, что не принимаю его слова всерьез.
— До нашего знакомства я мог только предполагать, какая ты, — без тени улыбки говорит Кеннет. — А теперь знаю наверняка, что твои волосы пахнут цветами и как ты дышишь, когда спишь после…
Я не даю ему договорить. В порыве нежности обвиваю его шею руками, и наши губы соединяются в долгом ненасытном поцелуе.
— Что же мы стоим у двери, — бормочу я, отстраняясь и тяжело дыша.
Кеннет берет то, что принес с собой, и мы проходим в мою небольшую гостиную. Сажусь в кресло и прижимаю руки к вискам.
— Подожди-подожди. Все равно я ничего не пойму. Как ты меня нашел?
— Очень просто, — говорит Кеннет, садясь напротив. — Сначала узнал адрес профессора Ковингтона — такой в Сиднее оказался один. Получил от него по физиономии, узнал, что ты в этом доме больше не живешь, понял, что кольцо тебе теперь, по сути, ни к чему, безмерно обрадовался, потом набрался наглости и спросил твой новый адрес. Как ни странно, Джонатан сразу его дал.
Задумчиво киваю. Да, в данном случае мой муж не мог поступить иначе. Точнее, почти уже бывший муж, муж только на бумаге. Было бы естественно, но глупо, если бы он стал скрывать от Кеннета мой новый адрес — тот рано или поздно все равно бы меня нашел.
— А… работа? — спрашиваю я, выдергивая следующий вопрос из целой жужжащей в голове стаи. — Твой отпуск наверняка уже закончился?
— Ошибаешься. Он, можно сказать, только начинается.
Непонимающе хмурю брови.
— На следующий же день, после того как… — Кеннет на миг умолкает и немного мрачнеет, но продолжает тем же тоном: — После того как ты не простившись уехала, меня вызвали по срочному делу. В нашей профессии — это обычное явление. Поэтому-то я и приехал не сразу.
Сижу вся красная от стыда и не осмеливаюсь смотреть ему в глаза.
— Ты обиделся на меня?
Он еле слышно вздыхает.
— Даже не знаю. В первое мгновение — да, и сильно. Потом увидел эту надпись на двери, стал размышлять, анализировать каждую мелочь и, знаешь, понял кое-что крайне важное.
— Что? — затаив дыхание, интересуюсь я.
— Я догадался, чего ты испугалась, — нараспев произносит Кеннет, поднимаясь с кресла и приближаясь ко мне. — Ты решила, что история повторится. — Он опускается передо мной на корточки, как тогда, в номере нью-йоркского отеля. — И побоялась, что со своим внезапно вспыхнувшим чувством мы немного тронемся умом, а потом — месяц спустя, год или даже несколько лет — сумасшествие пройдет и останется ужасающая пустота. Правильно?