Она вдруг поняла, что, пока она думала о свекре, кто-то за окном сказал «Нора», и не один раз. Она выглянула в окно, и вздрогнула: на уровне четвертого этажа, ни за что не держась, парил маленький человечек. «Карлсон прилетел», почти спокойно подумалось вдруг.
Маленький человечек открыл рот и сказал «Нора». Его голос заглушался стеклом, но был слышен хорошо, хотя он и не кричал. Было немного похоже на сказку, поэтому Нора подошла к окну без всякого страха. Оно еще не было заклеено на зиму — все некогда. Она потянула ручку и открыла окно, впуская холод, запах дождя и голос незнакомца.
— Пусти, я из Москвы, от Соранского.
Ставень открылся до упора, и Александр Нгоньма оказался в доме. Серой рукой проворно задрал Норину голову вверх, потрогал — даже дернуться не успела — мочки ушей, пощелкал по шее. Покачал головой:
— Плохо питаешься. Давай слушай.
Вся комната стала наглядным пособием. Диаграммы рисовались пальцем на запотевшем окне, зубной щеткой на пыльном шкафу, авторучкой на листочках от недописанной «Маруси». Вилка, расческа и содержимое косметички превращались в элементы импровизированных трехмерных моделей. Нгоньма не использовал педагогических приемов — он просто излагал информацию так, что ее приходилось усваивать. То, что он рассказывал, было чуть-чуть похоже на то, что Нора уже где-то слышала, нo термины, принципы, и, главное, цели совершенно отличались. Нгоньма рассказывал, ни более, ни менее, общую теорию строения мира и человека. Все элементы мироздания, cогласно этой теории, были связаны в единую систему, созданную некогда чьей-то любящей рукой. Знающий систему мог лучше понимать происходящее вокруг, и выбирать правильный выход из любого положения. Вот появились чакры — нервные центры человеческого организма, столь любимые Аней Силантьевой, — только обозначались они не таинственными индийскими именами, а комбинацией букв и цифр. Александр-бань не признавал никаких алфавитов, кроме русского, и никаких цифр, кромe арабских: «нет старому места. Старое — вон». Чакры он называл точками. Из точек складывалась геометрическая схема человеческого тела, которое само оказывалось частью большей системы — семьи, общества, человечества. Норе понравилось, что все схемы были похожи одна на другую, как две капли воды.
Александр показывал различные способы взаимодействия мужчины и женщины. Разные «точки» у них при этом накладывались друг на друга по-разному. Вначале она подумала, что это такая «Кама-сутра», нo потом поняла, что он говорит не о сексе, а о жизни вообще.