— И ради этого катили за тридевять земель! — невесело усмехнулся Гурьев, протягивая листок Попцову.
Но приехали они сюда все-таки не зря. Во-первых, забрали письма для остальных членов колонии, во-вторых, как всегда, собрали с посольства моряцкий оброк. В приемной уже лежали заранее приготовленные для моряков свертки с собранными в колонии журналами за минувший год. Дежурный, энергичный, решительный, несмотря на поздний час, позвонил куда-то по телефону:
— Машенька, извини, что разбудил. Моряки приехали. Тащи все, что для них приготовили.
Вскоре пришла в приемную заспанная, но улыбающаяся Машенька с увесистым пакетом журналов и книг. Увидев Гурьева, всплеснула руками:
— Это вы, Григорий Максимович! Как я рада!
Однажды на судно к Гурьеву приезжала экскурсия из посольства, в основном женщины. Хотели собственными глазами увидеть, что такое траулер и как добывают в море рыбу. Среди гостей были и круглолицая, русокосая Машенька со своим шестилетним Егоркой. Мальчишка понравился Гурьеву, а мама понравилась особенно — она из тех, кто с первых минут знакомства вызывает симпатию своей неистребимой потребностью улыбаться. Недаром все ее называют не иначе как Машенькой. Гурьев подарил Егорке морского конька, который в стеклянной банке давно стоял в его каюте на книжной полке. Нашел он конька на палубе среди рыбы, после того как выпростали трал, подобрал, высушил на солнце и сохранил — кому-нибудь в подарок. И рад был, что подарок достался именно Машенькиному сыну.
— А вашего конька мы с оказией отправили в Москву, боялись, как бы здесь, в жаре, не протух, и теперь он главная достопримечательность нашей квартиры, — счастливо сообщила Машенька.
Вдруг сделала предостерегающий жест рукой, значительно округлила глаза:
— Не исчезайте! Я сейчас!
И тут же скрылась за дверью приемной. Дежурный усмехнулся:
— Что-нибудь придумала! Она у нас такая!
Вернулась через несколько минут с новым объемистым пакетом в руках, протянула его Гурьеву:
— Берите, это вам. К празднику!
Гурьев взял тяжелый пакет, заинтересованно тряхнул им — в нем почудилось что-то сыпучее.
— Что это?!
— Гречка! — блеснула белыми зубами Машенька. — Три килограмма гречки. Мне из дома прислали. Здесь-то ее не достать, о ней, такой вкуснятине, здесь даже понятия не имеют. А у вас в море будет настоящая гречневая каша. Представляете?
Книги, журналы Машенька с Лаурой упаковали в картонный ящик, положили туда и пакет с гречкой.
Когда уже собирались прощаться, вдруг заявился Павел Чугаев. Его гусарская физиономия маслянисто поблескивала, словно механик только что вылез из машинного отделения своего судна.