И вот я услышала его приближающиеся шаги. Свет одинокой свечи озарил мои слезы и мою улыбку – она, хоть и не была так прекрасна, как улыбка Девы, показывала, что сердце мое живо.
Он смотрел на меня, я – на него. Моя рука стала искать и нашла его руку. Я почувствовала, что теперь его сердце забилось чаще – я почти слышала глухие удары, ведь мы стояли в тишине и молчании.
Но моя душа была покойна и сердце – умиротворено.
Я сжала его руку, он обнял меня. Не могу сказать, как долго оставались мы у подножья статуи, не знаю, сколько это длилось, – время замерло.
Дева смотрела на нас. Юная крестьянка, сказавшая своей судьбе «да». Женщина, согласившаяся выносить во чреве сына Бога, а в сердце – любовь к Богине. Она способна понять нас.
Я ни о чем не хотела его спрашивать. Мгновений, проведенных Б церкви, с лихвой хватило, чтобы придать смысл нашей поездке. Четырех дней, проведенных с ним, с лихвой хватило, чтобы этот год, не отмеченный ничем существенным, стал значителен и важен.
И потому я ни о чем не спрашивала его. Взявшись за руки, мы вышли из церкви, вернулись в нашу комнату. Голова у меня шла кругом – семинария, Великая Мать, встреча, которая должна состояться у него с кем-то сегодня вечером.
И тогда я осознала: и он, и я хотим вверить наши души единой судьбе, однако существует семинария во Франции и университет в Сарагосе. Сердце мое сжалось. Я поглядела на средневековые домики, на колодец, у которого сидели мы прошлой ночью. Мне припомнилась молчаливая печаль Другой женщины – той, кем я была еще так недавно.
«Боже, Ты видишь – я пытаюсь воскресить мою прежнюю веру. Не покидай, не оставляй меня, раз уж случилась со мной такая история», – взмолилась я, отгоняя страх.
Он спал недолго, и я проснулась, глядя в черный провал окна. Потом мы заснули снова, проснулись, поужинали с нашими неразговорчивыми хозяевами, и он попросил у них ключ от дома.
– Сегодня мы вернемся поздно, – сказал он хозяйке.
– Молодым надо развлечься, – кивнула та. – И провести праздники как можно лучше.
– Я должна спросить кое о чем, – сказала я, когда мы садились в машину. – Не хотела, но ничего не могу с собой поделать.
– О семинарии?
– Да. Я не понимаю, – ответила я, а сама подумала: «Хотя теперь это не имеет никакого значения».
– Я всегда тебя любил, – начал он. – У меня были другие женщины, но любил я только тебя. Я постоянно носил с собой ладанку, надеясь, что когда-нибудь верну ее тебе, что наберусь храбрости и скажу: «Я люблю тебя». Какой бы дорогой ни шел я в мире, она непременно приводила меня к тебе. Я писал тебе и со страхом вскрывал каждый конверт, надписанный твоей рукой, – ведь любое из ответных писем могло принести мне весть о том, что ты встретила другого. Именно тогда я услышал призыв сферы духовного. А точнее сказать – я откликнулся на этот зов, потому что он присутствовал во мне – как и в тебе – с детства. Я понял, что Бог занимает слишком важное место в моей жизни и что мне не знать счастья, если не буду следовать моему призванию. Лик Христа я узнавал в чертах каждого из тех бедняков, что встречались мне в мире, и я не мог не видеть Его.