— Что это? Что? Это? Такое?! — чеканно вскрикивала она.
— Ты меня спрашиваешь? Твой подарок. Кстати, чем дальше продвигаешься, тем меньше на тебе одежды. Класс!
Она хотела сказать, что не позволит над ней издеваться, что это кошмар, ее разрывало возмущение, подогреваемое воображаемыми картинами новых унизительных превращений. Но ужасней всего то, что кричать на мужа было бесполезно: все, что сейчас сводило ее с ума, она сотворила собственными руками. Точнее, собственной глупостью. Ну ничего, в понедельник она поговорит с главным на этой «Почте». Она это не проглотит. Так это им не пройдет. У нее есть брат адвокат…
— Показывай, что там дальше! Показывай, не зли меня!
Возможно, если бы не смешки мужа, она не была бы так расстроена. Но Сыромякин ржал, похрюкивал, хмыкал, и каждый хмык толкал несчастную красавицу в незащищенное сердце. Ее раздражало, что аптечка — стеклянный шар с запаянным крестом — выстреливала пакетиками с презервативами, бесило, когда слюнявые твари, сраженные мужем, неизменно валились на пол и превращались в нее-в-кружевах, в нее-в-топике, в нее-в-купальнике. «Хоть бы тебя самого пристрелили» — даже такие вот мысли приходили в голову расстроенной супруге, которой каждая метаморфоза казалась личным постыдным поражением. И когда после нового выстрела очередная синяя амеба из темного угла превратилась в сексапильную Наталью и Сыромякин набросился на живую жену с объятиями, она, так долго страдавшая от невнимания и охлаждения мужа, оттолкнула его и в ярости рванула из кабинета прочь. В эту ночь они спали порознь.
Варя позвонила, когда Звонарев рассказывал о злосчастной игре, а Стемнин трясся от хохота и хлопал себя по коленке.
— Ты плачешь? — спросила Варя без всякого сочувствия.
— Нет, Варя, к своему стыду, у меня все хорошо.
— Очень за тебя рада. Можешь говорить?
Поглядев на скорбящего Пашу, Стемнин понял, что смех улетучился надолго, виновато прижал руку к сердцу и вышел из комнаты.
— Прочитала твое послание, — сказала Варя и замолчала.
— И что ты думаешь?
— Думаю. Я думаю. Пока не знаю. Но по-моему, дело не в том, что у меня нет в паспорте пометки.
Стемнин похолодел, притом похолодел унизительно.
— Конечно, не в паспорте дело, — промямлил он.
— Так в чем? Ты испугался встречаться с ребенком? Он так тебе не понравился?
— Варя, я ведь даже не видел твоего сына.
— Брось, я же помню, как ты смотрел на фотографии. Точно тебе рентгеновские снимки показали. С переломом твоей жизни.
— Глупости какие! — произнося эти слова, он с ужасом убеждался, что Варя видит его насквозь.