Разноцветные купола, сверху похожие на крыши фантастических летающих домов, вразнобой тянулись к белым полям. Миссия была выполнена, по крайней мере миссия Стемнина. Теперь, как и уговаривались, они с Колей должны прыгнуть с пяти тысяч метров. Конечно, бывший преподаватель не напрыгал даже на сертификат категории В, то есть не набрал пятидесяти прыжков, но Янавичюс был уверен, что Стемнин готов. На сей раз они могли находиться в свободном полете по меньшей мере двадцать минут. За четверть часа свободного полета небо становится твоей стихией и можно понять, камень ты или идея, мясо или дух. Точнее, почувствовать, что никаких противоречий здесь нет. По крайней мере, так утверждал Николай. В опустевшем салоне «кукурузника» потемнело — еще и потому, что никто больше не гомонил, не кричал и не смеялся. Николай смотрел себе под ноги, думал о чем-то, похоже, никак не связанном с полетами.
«Слишком много опыта и привычки, — думал Стемнин, поглядывая на инструктора. — Так даже небо становится приземленным. Не земля поднимается, а… Да и земля от привычки — не земля, не планета, а так… место пребывания. Автобусная остановка, забор детского сада, духота в вагоне метро. А что делать, если к полетам привыкаешь?» Они летели над облаками, звук двигателя изменился, вернее, перестал привлекать к себе внимание.
— Ну, с Богом, — вдруг произнес Николай, не глядя на Стемнина, и тряхнул головой.
Бывший преподаватель немного удивился — таких оборотов от инструктора никто не слыхивал. Но спрашивать ни о чем не стал. Надел маску. Через минуту он прыгнул первым. Жалко, облака лежали внизу не сплошь, а островками, и Стемнин опасался, что пролетит мимо. Под ложечкой теснило холодным оловом — страх, восторг или их алхимический сплав. Надвигались пухлые туманы, сквозь которые проглядывали коричневатые перелески. Как раз в тот момент, когда Стемнин, пропорол влажно-морозное облако, его обогнала ныряющая фигура. Стемнин сложил руки и ноги, стараясь поскорей прорезать высоту и догнать Колю. Он ловил глазами вспышку парашюта, но не поймал. Начиналась та часть полета, когда скорость и время приближения к земле оценивает только рассудок. Тряхнуло за плечи, как тряпичную куклу. Где же Николай?
Стемнин увидел его за несколько секунд до приземления. Неподвижное пятно на снегу метрах в семидесяти. Рядом колыхался, бился о снег куцый лоскут шелка. Срывая на бегу лямки, Стемнин бежал по полю, проваливаясь по колено в снег. Николай лежал на боку, судорожно сжимая пальцами стропу. Очевидно, основной парашют не раскрылся, он падал на запаске.