Николь закончила вытирать бокал и поставила его на стол. Не отвечая Мартину, взяла другой. Он что, хочет объявить ей, что уходит от них? Это слишком здорово, чтобы быть правдой.
— Что-то произошло, когда мы встретились на той улочке. В тот момент ваша жизнь изменилась.
У Николь перехватило дыхание. Именно так она чувствовала. Все было так хорошо вплоть до того вечера. Мартин замолчал на мгновение, и на кухне вновь воцарилось молчание, осязаемое, словно какое-то живое враждебное существо. Видя, что Николь не отвечает ему, он снова заговорил:
— Поверьте, я понимаю ваши чувства. С этим не так-то легко совладать.
— Благодарю вас, но…
— Вам не надо ни о чем беспокоиться. Я сам всем займусь. Вы видели, что на меня можно положиться. Я забочусь о вас. И поэтому хочу вас предупредить.
Николь подняла голову от посуды и повернулась к Мартину. Он смотрел на нее пристальным взглядом, и она снова почувствовала себя неловко.
— Предупредить меня?
— Я насчет того мужчины, который вчера к вам приходил. Насчет Жавриса.
Она вопросительно посмотрела на него, но не выдала своего волнения.
— Вам лучше с ним совсем не общаться, — продолжал Мартин, — этот тип небезопасен.
Николь застыла от удивления, потом бессознательно выпрямилась. Она не любила, когда плохо говорили о ее друзьях. А Люсьен был одним из ее лучших друзей.
— Правда?
— Да, даже речи не может быть о том, чтобы с ним общаться. Он состоит на учете в полиции, вы это знали?
Конечно, знала, как она могла этого не знать?
— Это подозрительный тип. На него заведено досье вот такой толщины!
Николь охотно верила. Правительства меняются, но методы остаются неизменны. Оппозиционеры, у которых не хватает благоразумия, чтобы примкнуть к какому-либо лагерю, продолжают бороться за свои идеи, в то время как их бывшие товарищи занимают теплые места, быстро понимают, что в обязанности правителей входит иметь на глазах шоры, а в руках — резинку, чтобы стирать воспоминания о своих клятвах, принесенных в юности.
— Его арестовывали множество раз за нарушение общественного спокойствия и хранение запрещенных законом веществ…
— Хватит.
Она не повысила голоса, но Мартин удивленно замолчал.
— Люсьен Жаврис — мой друг. Это прямой и неподкупный человек. Я в курсе того, что у него несколько раз были проблемы с органами правопорядка. Но может быть, проблем удалось бы избежать, если бы эти органы исполняли свою работу как следует. Тогда у простых граждан отпала бы необходимость прибегать к насильственным методам, чтобы их голос услышали.
— Насильственные методы не решение проблемы…