А хлебнул пару ложек борща — того самого, наваристого — красного. Пахучего. Даже резанек хлебца взял — и загрустил. Ну, ковырнул капусту вилкой. Даже до рта не донес. Нет, если теща войдет — станешь хрумкать и улыбаться… Но вот если она не входит. М-м?
…Внезапная грусть поражает душу. Неожиданная хандра туманит взор. Скупая мужская слеза выкатывается из ноздр… э-э, из угла век, чтобы капнуть в рюмку с коньяком. Тем самым крепким напитком коричневого вкуса, который и пить почему-то расхотелось. Ах, да, сначала была водка… Ну, ладно — минус автору. Значит, в нее — менделеевку — капает. Ну, или почти капает, вплоть до шмыганья.
Начинаешь думать — что ж за фигня-то? Чего ж не хватает? Что за ощущение такое — и желудок пуст — и в рот ничего нейдет. И так скучно-о… будто понедельник уже наступил. И выпить с горя (какого?) хочется, и такая дрянь — весь этот алкоголь! Ощущение недостаточности. Ощущение незаполненности. Ощущение пустоты в жизни, точнее, ну не то чтобы пустоты, а как бы вам сказать… Вот, допустим, стена. А из нее пару кирпичей вынули. Ну, выкрошилось. Под воздействием дождя и времени. И вроде стена еще крепкая, а идешь всякий раз — и озираешься — не валяется ли где пара красноугольных — всего-то и делов — вставить и раствором замазать. Но нет — не валяется. И всякий раз проходишь и поеживаешься — несовершенство некое. Незаполненность…
Что же касается питания после лыжной прогулки — так то соли в борще маловато. Кушаешь первую ложку — и так, и эдак ее во рту пробуешь. И на язык. И на правую сторону. И на левую. Сглотнешь не до конца, потом полностью проглотишь — а аппетит, будто шагреневая кожа. Вот он был, а вот — только фигушка вместо него. И уже солнышко кажется бледным. И позднее зимнее утро кажется скорее ранним воскресным вечером. И уже не разгар воскресенья, когда еще столько всего… а начало понедельника, когда столько ВСЕГО предстоит… И надо готовиться. Задумываться и грустить.
Иногда бывает еще такое ощущение. Все собрались на праздник — а смеются вполголоса, говорят с паузами. Если и поднимают взгляд, то на дверь. Ну не хватает кого-то. Или красавицы первой. Или балагура компанейского. Красавица просто входит, просто шуршит платьем — и все понимают — да-а… теперь все в сборе. Можно открывать шампанское, резать торт, а чуть погодя включать музыку да в «крокодила» играть. Ну а если клоуна не хватает, то его тоже ждут. Даже если торт почти съеден, даже если напиток распит и поздравления сказаны. Все напрягаются, если у кого-то «тренькает» телефон — кто звонит? Ну или в дверь торкнутся — не он ли? Скучные танцы, где ладони кавалеров не скользят по талиям дам, прерываются до-о-олгими взглядами в темный коридор. И… И ощущение некомплекта прерывается — Петрушка вошел. Уже полупьяный. Опоздавший, но готовый и к щелбанам, и к «штрафной». Споткнулся, развязывая шнурки. Обнялся с оторопевшей незнакомкой. Ущипнул кошку вместо хозяйки. Извинился. Ущипнул хозяйку. Прижал к широкой груди насупленного хозяина. И гаркнул в «интимный звучащий полумрак» — а давайте…