— Лучше здесь… К чему прятаться, кто нас услышит? И к тому же — вы вчера мне огневое оружие показать хотели.
— А что, и в самом деле сменяешься? — оживился Ицхак. — Веришь, покоя от этих сновидений нет… Вот и сегодня опять приснилось. Прямо, как наяву. Стоило только голову к подушке прислонить.
— О чем вы говорите? — наконец не выдержала, ничего не понимающая, Ребекка. — Кто-нибудь мне объяснит?
— Не встревай в разговор между отцом и будущим мужем, женщина! — рявкнул на дочь Ицхак. — Не до тебя сейчас! О большом гешефте речь идет! Лучше займись чем-нибудь. Надо будет — позовем!
— Я обязательно все тебе объясню… потом, — шепнул тем временем на ушко девушке Тарас. — Потерпи еще чуток, ладушка.
Этих объединенных усилий с трудом хватило на то, чтоб Ребекка сдержала свое любопытство и, демонстративно поджимая губки, ушла в дом.
— Хорошая жена будет, кроткая, послушная… — раздраженно вытер взопревший лоб Ицхак. — То бишь, о чем мы говорили?
— Об оружии…
— Ах, да… — сразу сник корчмарь. — Оружие… Еще одна напасть на мою седую голову. В своих снах я его третий день кряду в углу сарайчика вижу. Припрятанное под соломой. Пара пистолей и мушкет. А оно мне надо? И проверить так это, или нет — не решаюсь. Страшно — а вдруг оно там и в самом деле лежит?
— Так, пойдем, глянем.
— Пошли, — вздохнул Ицхак.
Каким бы странным это не казалось, но настойчивое сновидение не обмануло Ицхака. Заботливо укутанный рядниной и слегка притрушенный соломой, в углу сарая лежал почти новый испанский мушкет, а в довесок к нему — два великолепных кавалерийских пистоля. Отдельно — сумка с порохом, пыжами и пулями.
— Бог мой… — выдохнул Куница. — Да это ж целое состояние…
— Глаза б мои его не видели, — сплюнул в сторону корчмарь. — Бесовское наваждение…
— Бесовское, или еще какое иное… — промолвил парень, бережно поднимая с пола великолепную пару, — но пистоли я возьму. А вот с мушкетом таскаться не стану… Больно он тяжелый и громоздкий. С десятком товарищей обоз охранять — отменное оружие, а одинокому всаднику, только обуза. Пока перезарядишь — ордынцы пару дюжин стрел выпустить успеют.
— А свою саблю и седло оставишь взамен? — с некоторой толикой надежды спросил Ицхак.
— Вот еще, — дернул плечом Куница. — Казак без сабли, все равно что безрукий калека. Да и хорошее седло на дороге не валяется. Вот найду я клад, выкуплю у тебя коня — и что? Охлопом ездить? Нет, дядька Ицхак, и не проси даже.
— Но, как же нам тогда быть? — озабоченно потер лоб корчмарь. — Я ведь, в этих проклятущих снах, не дарю тебе оружие, а — меняю… Кабы не осерчал тот, кто его сюда положил? Не к ночи будь, помянут… Тьфу-тьфу-тьфу!.. За своеволие наше? Не боишься, Тарас?