— Пойми, они рабы, и не в одном поколении. Их это устраивает.
— Ты слишком плохого о них мнения.
— Я слишком их знаю, люблю, облегчаю их участь…
Ощущение такое, что перебранка перекинулась и за окно.
— Что там происходит? — Аарон выходит во двор и тут же возвращается с Корахом, которого, оказывается, парни Йошуа не хотели впускать в дом. Корах испуган, но ведет себя сдержанно, даже с достоинством, хотя нечто замеченное раньше Моисеем лисье и рысье в его лице несколько обесценивает это настораживающее достоинство. У Кораха есть сведения из достоверных источников, что самая большая опасность угрожает Моисею и Аарону, и им следует как можно скорее покинуть страну Кемет. У Кораха есть связи, есть люди, они обо всем позаботятся, подкупят кого надо и выведут Моисея, Аарона с женой и детьми за пределы страны. Корах дрожит от волнения, полон тревоги и заботы, умоляюще смотрит на Моисея.
— Спасибо, Корах, за предупреждение и заботу, — говорит Моисей, — утром получишь ответ.
— Но…
— Что «но»?
— Может быть… поздно.
— Не забывай, — говорит Моисей, вставая во весь свой рост и как бы сразу умаляя и без того щуплого Кораха, — за нами стоит Бог.
Корах исчезает.
— Аарон, — говорит Моисей, — скоро третья стража ночи, ты устал, на тебе лица нет. Я-то привык в пустыне к короткому сну. А тебе надо отдохнуть.
С уходом Аарона тотчас в окне возникает Йошуа:
— Странные новости, учитель. Сильным порывом ветра задуло много факелов и перевернуло колесницы. Парни убежали. Мы с трудом освободили бившихся на земле коней. И они ускакали в разные стороны.
— Йошуа, разбуди меня с первыми признаками рассвета. Я должен знать, был ли хотя бы один поджог, одно убийство, даже несчастный случай. Это важнее всего.
По одному ему известным признакам — слабому веянию, едва раздувающему ноздри, запаху свежести, проскальзывающему сквозь любые ароматы, — Моисей ощущает в полнейшей тьме приближение рассвета. Встает, выходит во двор.
— Ни одного поджога, убийства, несчастного случая, — поеживаясь от утренней сырости и бессонной ночи, говорит Йошуа, — более того, наверху, в городе, буря вырвала немало деревьев с корнями, сорвала с каменных домов крыши. Здесь же, в низине, ни одна хибара не пострадала. Правда, ветер шел поверху.
— Что ж, Йошуа, дела наши не так уж плохи.
Буря пронеслась. Но легче от этого не стало. Говорят, вчера, сразу же после ухода делегации евреев, повелитель мира в мрачном настроении, которое давно его уже не посещало, срочно созвал производителей и начальников работ. Их бесконечные захлебывающиеся славословия, в течение которых многие мочились в штаны из-за невозможности отлучиться по нужде из страха, что позор их будет обнаружен, не улучшили настроения властителя, тем более что буря, свирепствующая за стенами, вышибла одну из дверей дворца, разнесла в куски несколько любимых властителем ваз и статуй, и это разгулявшееся чудище с трудом удалось выдворить из освященных его божественным присутствием стен. Злость настолько распирала повелителя мира, что голос у него сел, и этот необычный, никогда ранее не слышанный от него хрип вызывал у верноподданных еще больший страх и колики в области желудка. Добавляло страху еще и то, что рядом с властителем не было его самого приближенного, главы тайных служб Яхмеса.