— Да и хрен с тобой, жалуйся! Неужели ты думаешь, что можно заставить любить себя угрозами, силой? А у меня не стоит на тебя, ясно? — озлясь, сорвался Егор.
— Ты… Ты пожалеешь! Я тебя вышвырну из команды! Ты и в Москве работу не найдешь, понял? Никакую! Тебя даже в таксисты не возьмут!
— Да выгоняй! А я женюсь и останусь здесь. И буду таксистом работать! Неужели ты думаешь, что можешь распоряжаться моей жизнью? Думаешь, все решают деньги? Ну и дура же ты…
Она не ответила, тяжело, глухо разрыдавшись. Егор расстроился. Он совсем не хотел обидеть ее. Он вообще никогда не обижал женщин. Но она, Олеся… Она будто и не женщина. Волчица, собственница…
А все равно жалко. Ведь было же, было время упоительнейшего счастья с ней… И вот так резко обрубилось.
Глава 13
ПЕРЕБУЛГАЧЕННЫЙ ДЕНЬ
Только дураки думают, будто быть миллиардером — дело исключительно приятное. Спору нет, оно и впрямь во многом приятное, но если сравнить все удовольствия, проистекающие от капитала, и всю мороку, связанную с тем, что этот капитал надо сначала нажить, а потом не пустить по ветру, да еще и приумножить, то, будучи объективным и по возможности независтливым, нетрудно увидеть, какая это обуза.
Аркадий Яковлевич Соболевский недовольно покосился на охранников, неотступно следовавших за ним, даже здесь, во дворе его огромного загородного дома, пусть и на приличной дистанции. Вот, к примеру, эти обормоты. Только что до ветру вместе с ним не ходят да в одной постели с ним не лежат, хотя случись что — толку от них никакого. Но в его положении без них никак нельзя — положение обязывает. Да он и привык, человек ко всему привыкает. Ходят, и пусть ходят — с ними все же как-то спокойнее, чем без них.
Он очень ценил свое время, а потому давно не бывал в магазинах, не сидел. за рулем автомобиля. Его мозг, мозг крупного финансиста и предпринимателя, круглосуточно — даже во сне — был занят одним: приумножением капитала, и грех было занимать его чем-то другим. Этим объяснялось и то обстоятельство, что он уже несколько лет жил в огромном загородном доме, где без дополнительной головной боли можно было разместить всю обслуживающую его ораву, да и для здоровья полезнее. Все-таки тишина, чистый воздух, ну и так далее.
Обычно в это время, рано утром перед завтраком, он совершал небольшую прогулку, сосредоточиваясь и обдумывая текущие дела созданной им империи. То есть, он думал о них всегда — ночью, днем, в туалете, в ванне, за едой, у телевизора, — и еще не было случая, чтобы какое-то происшествие, связанное с многосложным бизнесом Аркадия Яковлевича, застало его врасплох. Дефолты, кризисы, катаклизмы — ко всему этому он был готов постоянно, поскольку все возможные варианты развития событий были загодя просчитаны и спрогнозированы его высокотренированным умом математика. Итоги этой сложной работы, с которой не справился бы ни один компьютер, как раз и подводились вот здесь, на обихоженной дорожке, которую дизайнеры по просьбе Аркадия Яковлевича разбили среди специально оставленных на участке старых елей. За этой дорожкой, выложенной плитняком, тоже ухаживал специальный человек — следил, особенно зимой, чтобы она была расчищена, чтобы исправно горели освещающие ее на всем протяжении изящные испанские фонарики.