— Это как? — ухмыльнулся Филя.
— Физически, — объяснил Грязнов-старший. — У него есть телефон?
— Даже, говорят, несколько, но знаем только один.
— Позвоните и скажете, что я еду. Саня, ты мне, пожалуй, не нужен. И ты, Юра, тоже. Подождите меня здесь, мужики, вернусь — обсудим, как жить дальше. Ох, не нравится мне здешняя обстановка... Я твою машину возьму, Саня? А то своего водилу отпустил, не пришелся он мне как-то — прохиндей, понимаешь, и глаза суетливые. Определенно стукач.
— «Девятку» бери. Бланк протокола захвати — для разговора, на всякий случай. С кем поедешь?
— Думаю, Денис да Филя, а больше мне никакой физической защиты и не нужно.
— Кстати, как тебе показался Седлецкий? Ты так ничего конкретного и не сказал о нем. Можем рассчитывать?
— Думаю, нет. Точнее, почти уверен, что нет. Вчера он у меня расслабился, маленько расчувствовался, я уж и подумал было. А нынче поглядел — нет. Слабак оказался, пряники в перспективе у него не перевесили сегодняшнего ситного в руках.
— А не испортит ситуации?
— Он обязательно перескажет наш разговор губернатору, это как пить дать. Но не весь, а выборочно. Чтоб на крайний случай оставить и себе лазейку для спасения. Они тут, понимаешь, Саня, слишком уверены в себе! Президентская похвала им все еще головы кружит. А того не хотят понять, что это и не похвала была вовсе, а элементарная вежливость, ни к чему, между прочим, того же президента не обязывающая. Ну пусть их... Будут играть в свою дуду, но до тех пор, пока мы им музыку не испортим, — вот тогда уже они взвоют! И возможна с их стороны даже резкая реакция, к которой нам надо быть заранее готовым.
— Вон оно как, — вздохнул Турецкий. — Так на кой же черт, Слава, ты на него тратил дорогое время?
— А оно окупится, не тревожься. Зато и мы теперь будем действовать открыто, и пусть он только попробует нам в чем-то возразить. Ох, не в его интересах! Опять же и клин между ним и губернатором уже есть — пусть небольшой, но в наших силах, к примеру, придать ему повышенное значение.
— Ну дипломат! — засмеялся Турецкий. — Ладно, двигайте, мы ждем здесь и пока ничего больше не предпринимаем.
Дом у Прапорщика был такой, как, вероятно, и положено нынче иметь ворам в законе. Это раньше у них была своя определенная этика, их ограничивали те же воровские законы, правила и обычаи. А теперь законы сменились понятиями, по которым и предпочитает жить большинство уголовников. И для современных паханов определенный аскетизм и самоограничения криминальных авторитетов уходящего прошлого, как они сегодня заявляют, совершенно «без понятия».