— Йес, йес, — с воодушевлением закивал Пенгертон, — русские женщины прекрасны. Такие добрые, такие заботливые, такие нежные…
— Вот и ладненько. Газета должна быть путеводителем по московским ночным клубам и прочим злачным местам. Девушка с голой грудью на обложке, клубничка всякая внутри. Ну и советы всякие полезные — как квартиру снять, в какой ресторан сходить, что говорить, чтобы не ограбили таксисты.
— Прекрасная идея, но я — политический журналист. Я не могу заниматься клубничкой! — заерепенился сначала Пенгертон, потом сбавил обороты и спросил: — А о какой зарплате идет речь?
— Молодец, Жора, правильно мыслишь. Слушай сюда: у тебя есть два пути. Первый — возвращаться за океан и работать в какой-нибудь заштатной газетке за пять копеек, потому что в приличные издания, после того как ты из СNN вылетел, тебя больше не возьмут. Денег будешь получать от силы тысячи две в месяц, как американский почтальон. Здесь я тебе для начала дам пять штук, а жить на них можно очень и очень прилично. И девушки любить будут, и на все развлечения хватит. К тому же, подожди, доберемся мы еще до политики. У меня сейчас пять изданий. Все они, так сказать, «легкого» содержания. Зато прибыль хорошая. Поднимусь немного и сделаю какую-нибудь респектабельную газету. Сейчас эпоха первоначального накопления капитала, понимаешь? Читали тебе когда-нибудь лекции по экономике?
Пенгертон подумал, понял, что Ванштейн прав, и остался в России. Российский медиамагнат не ошибся в американце: тот человеческий материал, который американские издатели считали практически профнепригодным — представляете, опоздал со сдачей материала на десять минут! — на фоне русских журналистов и издателей был верхом профессионализма. Пенгертон был очень ответственным и искусным работником. Во-первых, его англосаксонское нутро не понимало русского неопределенного «надо бы сделать…» Во-вторых, ему, в отличие от совковых журналистов, не был нужен на каждый чих специалист. Джордж прекрасно владел всеми программами верстки, умел профессионально фотографировать, писать все виды материалов, хорошо справлялся с коммерческой частью издательского бизнеса. В его американской душе не было идеи о том, что медиабизнес — это не бизнес, а благотворительность. Практически в одиночку и, что называется, «на коленке» он сделал высоко-рентабельное издание «для экспатов» и стал принимать активное участие в других проектах Ванштейна.
Постепенно они сблизились и даже подружились. Импульсивный Ванштейн понимал, что, по сути, все его замыслы реализованы руками этого мальборовского ковбоя. За десять лет совместной работы Борис так и не удосужился выучить английский, зато Пенгертон в совершенстве овладел русским.