Шифровальный отсек был справа, вторая дверь. Тенью скользнул в коридор.
Тишина, внезапная, даже какая-то липкая, невероятная тишина...
Готовый мгновенно действовать, он приблизился к двери шифровальной комнаты. У порога громоздились трупы, похоже, бой был нешуточным. Толкнул разбитую вдребезги дверь. Она едва поддалась, видимо, забаррикадированная. Ему с трудом удалось сделать щель, сквозь которую можно было протиснуться.
Всё было выщерблено пулями, разбито ливнем свинца. Возле иллюминатора распласталось окровавленное тело, которое, словно щитом, заслонило от двери то, ради чего они оказались на этом острове, — шифровальную машину...
«Смага! Телом закрыл!..»
С усилием оторвал товарища от шифровальной машины и положил Смагу на пол. Уловил едва слышный стон и удивлённый тем, что Смага ещё жив, начал разрывать на нём одежду, чтобы перевязать раны.
Смага открыл затуманенные глаза.
— Не суетись, Джафар... Со мной всё в порядке. Я знал, что вы успеете. Слушай, что я скажу... Бате передашь...
Из мерцающего полумрака беззвучно возник Щербо. Джафар инстинктивно вскинул автомат.
— Свои, Джафар!
Превозмогая подступающее беспамятство, Смага описал последние дни их группы, плен, смерть Краповича и Чёрного. Сказал о Щербане. Что с Гвоздём, и в чьих руках сейчас метеостанция, он не знал.
Он силился ещё что-то сказать, но так и не смог, голова его бессильно упала на руки Джафара.
«Вот ты и отмучился, Володя... Если бы не ты... Кто знает?.. Кто, кроме меня, Джафара и... Кто ещё остался?»
Послышались тяжёлые шаги старшины, он конвоировал двух немцев. Левая ладонь его была окровавлена. Утомлённо указав рукой на пленных, он вопросительно посмотрел на командира.
— Запри где-нибудь, — сказал Щербо; снял каску и вытер пот со лба.
— Назаров убит.
— Гаральд? — Тоже.
Этот невыносимо длинный бой длился целых восемь минут. «А всё-таки — наша взяла, мы её заполучили...» Потянулся за трубкой. «Неказистая, похожа на печатную... Наверное, увесистая. Придётся старшине на горбу переть... А он ранен...»
Долго молчал и не пошевелился, даже, когда погасла трубка. В ушах плыла тишина, ни выстрелов, ни воя ветра... А рядом Смага с затуманенными глазами казалось всё ещё глядит в белый иллюминатор. Щербо протянул руку и закрыл ему глаза. Потом вспомнил, что пора идти к передатчику и вызывать бомбардировщики, а за ними — подводную лодку, чтобы дать ей новые координаты встречи.
«Выходит, на метеостанции Байда с Валеевым? Почему там, а не здесь? Что здесь происходило? Где Гвоздь? Ладно, теперь всё проще, спустимся к фиорду — выяснится... Лодка может прибыть в любой момент, точного времени они назвать не смогли. Надо торопиться. Управились очень вовремя. Пленных возьмём с собой, сейчас нет ни времени, ни сил их допрашивать. Фашистов, тех, что лежат у входа, всех втащить внутрь. Лётчики будут работать пятисотками, при точном попадании никаких наших следов остаться не должно. Даже, если гансы надумают высадиться со своей субмарины и всё тут прошерстить. И похоронить Назарова, Гаральда, Смагу, Ткачука... Моих ребят. Даже похоронить по-человечески нельзя».