Сейчас Щербо, сопоставив все известные ему факты, понял, что «полумёртвым красным», уничтожившим мобильную группу, был, скорее всего, Гвоздь... «Даже похоронить не сможем... К тому же ещё неизвестно, что нас самих ожидает на метеостанции».
— Зря не рискуй, Акжолтой, — наверное впервые он обратился к бойцу по имени. — Хватит здесь могил…
Тот молча кивнул, не отрывая глаз от тёмных окон метеостанции.
— Как у вас зовётся кислое молоко? — чувствуя пустоту под «ложечкой», нарушил молчание Щербо.
Акжолтой Ишенов удивлённо обернулся к нему, потом его взгляд потеплел.
— Айран.
Не успел Джафар преодолеть и полпути, как из дома выбежал измученный, заросший щетиной Байда и бросился навстречу друзьям.
— Командир! На подходе к острову их судно. Идёт в боевой готовности.
«Ну вот, война продолжается...»
Щербо поднялся на второй этаж, где старшина вёл наблюдение за морем. Байда предусмотрительно поспешил в комнату радистов.
Не прошло и минуты, как из динамика послышался встревоженный голос радиста «Фленсбурга»:
— Ханцер вызывает Вирта. Ханцер вызывает Вирта.
— Фрица сюда, быстрее! — крикнул Байда.
Сиротин бросился к отсеку, где были заперты пленные, и вскоре втолкнул в комнату всех четверых. Байда дулом подтолкнул Бегеля к рации.
— Отвечай коллеге, Фриц. И смотри мне!..
— Это Бегель. Ханцер, это Бегель. Вирт сменился. Ханцер, это Бегель, слушаю тебя.
— Сервус, плутишка! Рад тебя слышать. Мы уже беспокоимся. Почему молчит «Айсблуме-один»? Повторяю: почему не отвечает Грам?
Фриц Бегель вопросительно глянул на Байду, склонившегося над ним. Тот задумался лишь на мгновение. Вполголоса, чтобы не услышал радист «Фленсбурга», он начал диктовать чёткие фразы, которые Бегель, стараясь не запинаться, повторял в микрофон.
— У них только что была стычка с красными, те повредили генератор. Сейчас ремонтируют. Работы на две-три часа. Но красных они стёрли в порошок. Как понял меня? Ханцер, как меня понял?
В эфире повисла тяжёлая пауза, радист «Фленсбурга» не отвечал. Сиротин и Джафар ощутили, как напрягся в ожидании Байда.
— Вызывай ещё, — сказал он с нажимом.
— Ханцер, это Бегель. Как понял меня? Приём. Ханцер, Ханцер!
— Знаю я этот тип, — негромко, словно про себя, произнёс старшина, не отрывая глаз от бинокля, — пятьсот шестьдесят тонн, норвежского производства. Там один дизель на тысячу лошадей, узлов двенадцать даёт... Но стволов многовато, как для гидрографического судна, — его слова повисли в тишине.
«Они настороже... Вовремя успели... хоть как не крутись, а контакта не избежать. А нас всего пятеро... Да ещё два трофейных пулемёта... А они высадят десятка два вояк, опухших от безделья, и своими скорострельными быстренько подавят оба наших пулемёта. Минут через двадцать будут здесь...»