Она потеряла надежду на исцеление в тот день, когда Пайод вырвал ее из когтей Три-Глаза и Амии. Она оставила свою душу в пещере, святилище Семи Матерей, дакини и… Черной – Кали.
– Ваю исцелит тебя, – сказала Витре одна из теток.
– Давайте вынесем ее на улицу, там ей станет легче.
– Нет, не надо! – закричала болящая, которой не хотелось ощущать прикосновения ветра.
Но ее никто не слушал. Женщины подняли ее на носилках и вынесли в заставленный рядами горшков двор, где Баю играл облачками пыли. Край сари подняли повыше, подставив ветру воспаленную рану, покрытую липким жиром, смешанным с травами. Зрелище было не из приятных. Пайод, который только что вышел из мастерской, сказал:
– Схожу за брахманом.
Пайод и брахман уже приближались к дому гончара, когда им навстречу вышел кузнец.
– Отведи Витру к Ганге и утопи ее!
Озадаченный Пайод замер. Кузнец подошел ближе.
– Мы не хотим, чтобы твоя жена жила в Аунраи. Она приносит несчастья. Утопи ее, – повторил он.
Пайод разозлился. Он набросился на кузнеца и сжал руками его шею.
– Проклятый пес! Моя супруга умрет у ног Вишну!
Вокруг них образовалась толпа. Дерущихся растащили. Брахман пытался успокоить Пайода, но люди выкрикивали новые угрозы в адрес Витры. Имя Черной, Кали, было у всех на устах. Внезапно с одной из хижин сорвалась дощатая крыша и с оглушительным грохотом упала посреди улицы. В глазах у собравшихся отразился ужас. Боги явили свой гнев…
– Идем отсюда побыстрее, – сказал жрец, толкая Пайода впереди себя.
– Слышишь ветер? – спросила Три-Глаза.
– Да, – ответила Амия, переводя взгляд на окно.
– Это Баю.
– Люди говорят, что Ваю хороший. Он гонит прочь чуму и холеру.
– И не только их!
Из окна было видно, что горизонт затянуло пыльным маревом. Пылью взметалась земля с полей, сопротивлялись ветру птицы, стонали деревья. Может, Ваю и добрый, но то, что видела Амия, вселяло тревогу.
– Не верь своим глазам, – сказала Три-Глаза, которая догадалась, о чем думает девочка. – Ты сама только что сказала: ветер – хороший. И он несет добрые вести, – добавила она. – Хочешь, скажу, что он мне говорит?
Амия кивнула.
– Скоро загорится погребальный костер.
– Погребальный костер?!
– Костер для Витры. Это странно, потому что ей не суждено сгореть на костре.
Лицо Амии окаменело от удивления и страха. Потом она едва слышно спросила:
– Она скоро умрет?
– Ей осталось совсем мало, дней пять. Ее время отмерено, как и наше с тобой.
– Мое время отмерено? Я тоже скоро умру?
Амия сжалась от ужаса.
– Нет конечно! – ответила колдунья. – Миллионы гхати[21] истекут до того, как ты уйдешь из жизни…