— Вот! — повернулся он к Савицкому.
Степан Иванович держал в руке фотографию матери и переводил взгляд с картин на фотографию, с фотографии на картины. В глазах его появился радостный блеск.
— Поразительное сходство! Надо найти художника.
Морозов подошел к пожилой женщине, сотруднику музея, и сказал:
— Нам очень понравились картины майора в отставке Петренко. Не подскажете нам его адрес?
— Вы не первые, кто интересуется Петренко. Он проживает по улице Гоголя, 187.
— Большое спасибо.
Спустя десять минут Морозов и Савицкий остановились у небольшого одноэтажного дома. Дверь была открыта настежь, легкий ветерок раскачивал занавеску, которой был завешен проем. Из дома не доносилось ни звука.
Морозов постучал. Послышался голос:
— Входите.
Слегка отодвинув занавеску, Морозов и Савицкий вошли в помещение. Все говорило о том, что здесь живет художник. На стенах — картины, эскизы, а на столе и подоконниках — кисти, краски, бумага, холсты.
Из-за стола поднялся высокий седой мужчина. В ответ на приветствие он протянул руку и сказал:
— Садитесь, гостям всегда рад. Кто вы? Откуда? По какому вопросу?
— Я из Херсона, — ответил Морозов.
— А я из Киева, — медленно проговорил Савицкий, всматриваясь в лицо хозяина.
Морозов подошел к стене, на которой между окнами висел портрет женщины.
— Мы хотели бы услышать от вас, кто эта женщина и жива ли сейчас?
— С этим вопросом, — сказал художник, — ко мне обращаются очень часто. Не вы первые… Это — моя жена, трагически погибшая во время войны. Мне не хочется обо всем этом говорить, я чувствую себя в какой-то мере виновным в ее гибели, хотя вмешиваться не имел права. Таков был приказ. В войну я потерял жену и ребенка. Воспоминания — это единственное, что у меня осталось. Я не хочу вдаваться в подробности, думаю, вы меня поймете.
Он нахмурился и виновато посмотрел на обоих.
— Мне трудно говорить об этом, извините, — добавил он.
Савицкий стоял бледный и растерянный, рука, сжимавшая конверт с фотографией, заметно дрожала.
Если бы Петренко не был сам так расстроен нахлынувшими воспоминаниями, он бы заметил, что с одним из его посетителей творится неладное.
Морозову поневоле передалось волнение обоих, и он решился: взял у Савицкого конверт с фотографией и протянул хозяину.
— Посмотрите, пожалуйста, на фото. Знали вы эту женщину?
Петренко вздрогнул.
— Откуда это у вас? Это — моя жена, Елизавета Карловна Петренко, урожденная Миллер. На картинах, зарисовках и вот здесь, на снимке, — это все она. Откуда это у вас? — повторил он.
Степан Иванович испуганно смотрел на Петренко. На лбу у него выступили капельки пота. Лицо сделалось восковым.