— Кровоостанавливающее средство. Оно прижжет рану, остановит кровотечение.
Шона ощутила приступ дурноты. Прижжет рану? Как будто он еще не настрадался от боли?
Она смочила бинт голубой жидкостью.
— Сделай глубокий вдох.
И прижала ткань к ране. Коналл поморщился, с шумом втягивая в рот воздух сквозь стиснутые зубы.
— Тысяча проклятий! Надеюсь, что он разбил о мою голову свой кулак.
Шона промокнула излишки купороса с его лба и улыбнулась.
— Да, на мой взгляд, голова у тебя и впрямь твердая. Полагаю, что свой второй кулак он разбил о твою челюсть.
Коналл пошевелил челюстью и хмыкнул.
— Сомневаюсь, но мне до сих пор чертовски больно.
— Синяк уже почернел. Думаю, что в этом деле могу тебе помочь. Знаешь, лучшим средством от синяков является коровий навоз.
— Коровий навоз? — Коналл усмехнулся и тут же поморщился.
— Не смейся! Может, в Лондоне вы его и не используете, а здесь он в ходу.
Коналл сжал зубы, чтобы не рассмеяться, но ему это не удалось.
— Будешь продолжать смеяться, ущипну.
— Нет, прости, у меня и в мыслях не было над тобой смеяться.
— Хуже не станет, если попробуешь. Хочешь, я принесу тебе свежую коровью лепешку?
— Нет, но все же спасибо, — давясь от смеха, сказал Коналл.
Шона пожала плечами:
— Как угодно.
— Ладно, хорошо. Я попрошу тебя сделать для меня кое‑что еще. Положи ладонь мне на ребра, вот сюда.
Шона положила. Ей давно хотелось дотронуться до его тела, но все вышло не так, как она себе представляла. Его кожа была горячей, и даже легкое прикосновение заставило его поморщиться.
— Хорошо. А теперь я покашляю, а ты скажешь, не чувствуешь ли под пальцами крепитации, то есть хруста. Ты это сделаешь?
— Думаю, да.
Коналл сделал глубокий вдох и покашлял. Напряжение вызвало у него гримасу боли.
— Я ничего не чувствую, Коналл. Никакого хруста.
— Отлично. Значит, кости целы.
Он глотнул бренди и устало лег на спину.
Шоне было мучительно видеть его страдания.
— Я бы многое отдала, чтобы поменяться с тобой местами.
Он протянул к ней руку и провел пальцем по проколу под ее подбородком, оставленному острием кинжала Дункана.
— На твою долю и так выпало слишком много испытаний. Если бы я мог, забрал бы всю твою боль, чтобы ты перестала страдать.
У Шоны от прилива эмоций перехватило дыхание. Коналл взял в ладони ее лицо и поднес к своим губам. Шона сделала в этом поцелуе то, чего никогда в жизни не делала и не помышляла делать. Она сдалась.
Ее ладонь заскользила вниз по его плечам и мускулистой груди. Он был таким сильным телом и духом, и ей отчаянно хотелось слиться с этой силой.
— Ты проявил невероятную отвагу в этом поединке с Брэндабом Маккалохом. Я так гордилась тобой и твоими познаниями в том, как победить противника. Научишь меня всему тому, что знаешь?