Испытывая странное удовольствие от ее попечения, желая продлить его, так как наперед знал, что скажет девушка дальше, прикинулся кающимся:
— Ребята втравили. Как откажешься?
— Ребята! Свою голову надо иметь, не маленький. Смотреть противно! — гневно заглядывая ему в лицо, Настя подняла поставленное на пол ведро с водой. — Не мешай, мне убирать надо.
Шугин отступил с дороги, позволяя ей пройти в комнату. Провожая взглядом, остановил его на солдатском бушлате, висящем в простенке между двух окон. В груди шевельнулось чувство опасения чего-то. Он сказал, пристально наблюдая за девушкой:
— Баянист объявился. Слыхала вчера? — И испытывая и боясь этого испытания: — Кажется, парень правильный. Ничего парень.
— Все вы ничего, пока спите, — не поворачиваясь, ответила Настя, хотя он и не спрашивал, а делился своим мнением. — Уйди, я мыть буду.
Подождав, когда Шугин притворит дверь, девушка подоткнула юбку, принимаясь за уборку барака.
— Нашел правильного! — подумала она вслух. — Колю Курочкина из «Свадьбы с приданым»…
На редкость обильный первый снег выпал, когда Виктор Шугин вышел на работу. Подготовленный наивными восторгами Насти к чему-то новому в нем, скрытому, прятавшемуся доселе, парень с удивлением смотрел вокруг. Смотрел, как будто впервые видел непорочной белизны землю, расцветшие огромными и пышными серебряными цветами березы и ольхи, еще вчера костлявые, дрогнущие на ветру.
Снег выпал ночью. Первому зимнему дню сопутствовала праздничная торжественность, складывающаяся из необычной нарядности, сбывшегося ожидания и щедрости света.
На вырубленных делянках зайцы застрочили снег узорными вышивками хитро запутанных следов. Пни спрятались под белыми папахами. Не стало ни черных, неопрятных кострищ, ни ржавчины листьев и трав. Вместо прели в лесу пахло свежестью и чистотой, как летом после дождя.
К полудню снегу еще добавило.
Шугин, Стуколкин и Ганько работали втроем.
С корня лес валил Шугин «Дружбой». Ганько стоял рядом — «на подхвате», как говорил Стуколкин, не спеша обрубавший сучья у нераскряжеванных хлыстов. В обязанности Ганько входило подрубить лесину топором, вовремя поднести жердь с вилкой и, маневрируя ею, помочь дереву упасть в нужную сторону. Расторопный, сметливый, он легко управлялся с этим.
Прикинув на глаз, что дневная норма на троих с корня спущена, Шугин передавал «Дружбу» Стуколкину. Тот брался за раскряжевку, начинал распускать хлысты и бревна. Шугин с Ганько в два топора рубили сучья и окучивали раскряжеванный лес, готовя к вывозке.
Дело у них спорилось — за плечами значился многолетний опыт работы в лесу. Они бравировали этим. В конце рабочего дня Ганько колотил обухом в заржавленный лемех, подвешенный на лесине, — он не ленился перетаскивать его с пасеки на пасеку. Рупором складывая ладони, орал: