Наконец на сцену вышел ефрейтор Голубков, певец-солист, лучший запевала и гордость всей части. Дмитрий Иванович и генерал переглянулись.
- Он?
- Он, - утвердительно кивнул головой генерал.
* * *
Три дня назад генерал Дружинин вошёл в свой кабинет, снял шинель и папаху и сел за стол. На столе лежали свежие газеты. Генерал развернул местную газету. Он внимательно прочитал передовую, просмотрел сообщения из различных городов и сёл Советского Союза. Подумал, как всегда: "До чего много самых разнообразных больших событий происходит ежедневно в стране!" Сколько успехов и побед у советских людей! Высокая производительность, перевыполнение планов и норм, рекорды, закладка новых строек, новые изобретения, открытия, книги.
На четвёртой странице в отделе объявлений бросилась в глаза большая рамка из тонких волнистых линий: "Гастроли народного артиста Д. И. Оленева".
Генерал дважды прочитал объявление. Воспоминания о давних событиях всколыхнулись где-то в глубине и заполнили сознание.
Оленев. Необыкновенную историю этого человека генерал хорошо знал.
Он был почти мальчиком, когда пришёл в красноармейский отряд, где служил генерал, в то время ещё рядовой боец. Он умолял принять его в отряд.
- А что ты у нас будешь делать? - спросил командир отряда.
- Воевать, - невозмутимо ответил Митя. - Бить беляков и всяких буржуев.
- А стрелять ты умеешь?
- Научусь.
- Ну, допустим, научишься. А ещё что умеешь?
Митя задумался. Потом сказал:
- Всё умею. Коней чистить, запрягать, седлать... И ещё умею петь песни...
Командир засмеялся.
- Песни петь дело нетрудное.
- Смотря как петь, - сказал Митя.
- А ты по-особому умеешь?
- Послушайте.
Разговор происходил летом у опушки леса, где расположился отряд.
- Что же, - согласился командир отряда. - Сейчас отдых. Спой, у нас песни любят.
Митя запел сначала тихо, чуть смущаясь. Голос в самом деле у него был необыкновенный - чистый, уверенный и какой-то особенно задушевный. Трудно даже верилось, что это поёт худенький юноша, одетый в старый-престарый пиджак, на котором даже многие заплаты уже превратились в лохмотья.
Постепенно песня наливалась силой. Она была свободная, могучая, как сама река Волга, о которой в ней пелось.
Услыхав песню, удивлённые бойцы бросали свои дела и направлялись туда, где сидели командир отряда и Митя Оленев. Хороша была эта русская песня, и голос был незнакомый, чудодейственно привлекающий, серебряно-звонкой чистоты.
Вскоре десятки бойцов окружили певца. Словно очарованные стояли они и слушали.
Другая песня тоже была о Волге, о богатой русской зиме, о тройке в бубенцах, мчащейся по широкой замёрзшей реке.