— А разговор стародавний продолжить, — наливая квас, произнес Световид. Затем протянул кружку Виктору: — Выпей — может, полегчает.
— Я уж лучше из своей фляжки. Там настой травный.
Произнеся это, Волков и впрямь отстегнул фляжку и сделал два больших глотка, как учила лекарка. Чего она там намешала, ему было невдомек, но только облегчение пришло сразу. Головокружение отступило, и тошнота тут же утихла. Только холодок из груди никуда деваться не хотел, но то уж по другой причине.
— Вижу, полегчало. Тогда продолжим. Помнится, ты мне сказывал, что хочешь мануфактуру открыть, обзавестись семьей и зажить спокойной жизнью. От меня письмо к другу моему старинному просил, побывал на мануфактурах иноземных и наших. А своего дела как не было, так и нет.
— Так ведомо тебе, воевода, что и дом, и семья у меня были. И мануфактура должна была появиться, да не сложилось. Дом и семью пожгли. Видно, спокойное житье не про меня, не сложилось как-то.
— Больно егозлив, вот и не сложилось. Сказано ить в Писании: прощай врагов своих, — возразил Световид.
— Видно, не про меня те слова. Не умею я прощать. Мне ближе иное: око за око.
— У тебя сторицей получается, — покачал головой воевода. — Но не о том речь. Что же ты думаешь и далее вот так зверем лютым прожить? Эдак век у тебя выйдет недолгий.
— Кровушки я уж напился вдоволь и за семью отомстил сполна, да только нынче судьба так уж обернулась, что служба мне выпала пожизненная.
— Световид, хватит ходить вокруг да около, — вмешался старый Радмир. — Не видишь, парень гадает да понять не может, что мы тут удумали.
— Твоя правда, батюшка. Так вот, Добролюб, греха в том, что ты сохнешь по моей внучке, мы никогда не усматривали и не усматриваем. Доколе ты себя в руках держишь и не покушаешься на то, что твоим быть никогда не сможет, от нас беды не жди. Многое нас повязало, но то все в прошлом. Сегодня знай, что род наш тебе не угроза и никогда ею не был, потому как хранит тебя слово главы рода Смолиных и будет хранить, даже когда его не станет. Долгих лет тебе, батюшка.
— Чего уж, все под Богом ходим, и каждому свой век отмерен, — грустно улыбнулся старик.
— А как же род Вяткиных? — не удержался Виктор.
— О том только четверым ведомо, — продолжил воевода, — нам троим да Градимиру, а более знать никому и не надо. С тем вопросом закончили и вспоминать не будем. — Вообще-то вспоминать само как-то получалось, но воевода прав, лучше позабыть, так спокойнее. — Насчет того, что жить тебе незачем, тоже говорить не станем, потому как есть у тебя дочка, а с ней появился смысл за жизнь держаться. Как бы разговор наш ни закончился, сегодня ты с ней домой уедешь.