– Шевалье Габриел де Монтроз, – представил его Новиков. – А это князь Бахтеев.
Шевалье с величием короля протянул князю руку.
– Я очень рад познакомиться с вами, – звучным голосом сказал молодой человек, – я много уже слышал о вас от вашего друга.
– От меня же он утаил, – с улыбкой ответил князь, – о своем знакомстве с вами.
– Да? – небрежно произнес шевалье. – Ну, что ж, я предпочитаю сам сказать о себе.
– Шевалье здесь только два дня, – произнес Новиков, как бы оправдываясь.
Князь не мог не заметить, что Новиков с каким‑то особенным чувством почтительности, почти благоговения, относился к своему гостю.
Тем более удивило князя, что Новиков до сих пор ни звуком не обмолвился о таком знакомстве.
– Вы, говорят, едете на войну? – начал шевалье.
– Да, господин шевалье, – ответил Бахтеев, – как ни грустно, но мы снова воюем с вашими соотечественниками.
По губам шевалье скользнула легкая усмешка.
– Я не француз, – сказал он, – хотя, конечно, мое имя вводит в заблуждение.
– Вы не француз! – в искреннем изумлении воскликнул князь. – Кто же вы по национальности?
– Я всемирный гражданин, – ответил шевалье, – я столь же француз, как немец, русский или швед…
– Я не понимаю вас, – сказал князь, – но ведь у вас есть родина?
– Весь мир, – коротко ответил шевалье.
– Но родные, друзья? – продолжал князь.
– Все человечество, – так же коротко ответил Монтроз.
– Поистине – это чересчур по – христиански! – с легкой насмешкой отозвался князь.
– А разве это дурно – следовать по стопам великого учителя – Бога? – возразил Шевалье.
– Это – возвышенно, но это не всякому по силам, – задумчиво произнес князь.
Новиков не вмешивался в разговор, с жадным любопытством глядя на шевалье.
– Но все же, – сказал он наконец, – с общей точки зрения он прав, великий…
Шевалье бросил на него быстрый взгляд… Новиков смутился и тороплио докончил:
– Я хотел сказать, господин шевалье, что мой друг до некоторой степени прав.
Бахтеев с нескрываемым удивлением смотрел то на одного, то на другого.
«Что все это значит? – думал он. – Отчего Новиков, всегда такой смелый и резкий в словах, словно робеет перед этим странным бледным человеком во всем черном, с такими повелительными манерами, и что значит этот эпитет» великий?»
Но шевалье не дал ему долго останавливаться на этих мыслях. —
– Да, это не всякому по силам, возможно, – начал он, – но это только потому, что большинство людей не считают нужным задумываться над самыми элементарными истинами. Скажите, разве общее рабство народов не роднит всех угнетенных? Разве рабы чуждых стран не сочувствуют друг другу и не связаны одними и теми же чувствами – жаждой свободы и ненавистью к своим угнетателям? Разве в войске Спартака фракийцы не дрались щит со щитом рядом с германцами, галлами и римлянами против общего врага?