Лицо шевалье оставалось бледным, только глаза загорелись жутким, зловещим огнем.
– Быть гражданином мира, – продолжал он, – это значит быть на стороне угнетенного. Когда гроза революции опрокинула трон Людовика Святого и молния народного гнева расплавила цепи рабства, разве тогда угнетенные народы других стран были менее дороги нашему сердцу? О, – страстно продолжал он, – служить всему человечеству! Надо объединить все народы, надо указать им один путь – путь свободы… Вы правы – это идея Христа, тут нет ни эллина, ни иудея; идеи, как и чувства, достояние всего человечества. Если любовь и ненависть одинаково понятны всем народам, независимо от их национальности, то им так же обща и жажда свободы – это бессмертие чувств, свойственных душе человека, может обратить народы в одну общую семью!
Князь Бахтеев был захвачен этим вихрем неведомых ему мыслей.
– Да, – продолжал шевалье, – надо только отрешиться от того узкого, эгоистического мирка, в котором живет душа человека. Надо вылезть из своей кротовой норы и взглянуть на мир Божий. Вы тоскуете, вы несчастны, вы безнадежно любите, – говорил шевалье, пристально смотря мрачно горящими глазами в лицо князя, словно говорил именно про него, – вы несчастны в личной жизни, и вы думаете: зачем жить? Что жизнь?
Князь невольно сделал шаг назад. Его поразили эти мысли, так странно совпавшие с его собственными. Это упоминание о безнадежной любви.
– Ах, – продолжал шевалье, – не правда ли, мы центр мира. Но бесчисленное количество таких же мирков, с такими же маленькими страданиями окружает вас, и каждое» я»принимает свой маленький мирок за бесконечную вселенную… Но пусть же маленькое» я»потонет в великом» я»мира – тогда мечты станут действительностью!
Шевалье умолк.
Наступило молчанье.
Новиков в волнении ходил взад и вперед по комнате. Бахтеев старался собрать мысли, проносившиеся в его голове, как лохмотья туч. Ему хотелось возразить.
– Позвольте, господин шевалье, – сказал он наконец. – Вы, высказывая ваши идеи, несколько раз сказали» мы». Кто же это вы?
– А – а, вот в чем дело! – усмехнулся шевалье. – Но разве эти идеи будут стоить больше или меньше, когда вы узнаете, кто проповедует их?
Он пристально взглянул на Новикова. Новиков почтительно опустил голову.
– Ну, если эти мысли нашли отклик в вашей душе, то ваш друг сообщит вам все, что вы захотите.
С этими словами шевалье поднялся.
– Мне пора, – сказал он, – до свидания, господин Новиков, до свидания, князь. Верьте, – добавил он, снова пристально глядя в глаза князя, – люди страдают чаще всего оттого, что слишком много думают только о себе.