Шурка молчал.
— Послушай-ка, — опять сказала Алёнушка, — ты лапки на снегу возле дома видел?
— Видел.
— А как ты думаешь, это чьи следы?
Шурка живо взглянул на Алёнушку.
— А чьи?
— Это голубые голуби прилетают к нам. Вот будет лунная ночь, ты и погляди в окно.
— И увижу?
— Обязательно увидишь.
— Голубые?
— Совсем голубые, и каждое перышко, словно бирюза, светится.
— Ты и про елку говорила…
— Ну и что же? Ведь ты же не ходил ночью, не смотрел?
Алёнушка взяла лампочку и пошла в кухню готовить ужин.
Шурка остался один в полутемной горнице. Боковое окошечко светилось в темноте. Шурка загляделся в окно. А в окне все светлее и светлее. Что же это? Видно, унялась метелица, видно, месяц всходит?
И вдруг растаяли на стеклах морозные узоры и серебряными ручейками потекли вниз. И стало видно Шурке, что по снеговой полянке под окнами ходят голубые голуби. Шурка хотел вскочить — и не мог. Руки отяжелели, ноги не слушались, а голуби ходили по снегу, и каждое перышко у них блестело и светилось, как бирюза.
Брякнула Алёнушка в кухне ведром, Шурка вздрогнул. И тотчас взлетели голубые голуби, искрами и блестками рассыпались перья, прилипли к стеклам. И снова морозный узор заслонил полянку от Шуркиных глаз.
— Ты что, никак вздремнул? — спросила Алёнушка. — Я тебя окликаю, а ты и не слышишь.
— Я, не спал, — ответил Шурка. — Я сейчас голубых голубей видел!
— Ну? — обрадовалась Алёнушка. — Значит, они прилетали?
— Да вот под окном ходили!
И добавил:
— А вот Пашка ни за что не поверил бы. Обязательно заспорил бы. Уж такой он у нас спорщик был!
8. На крыльце скрипят ступени
Долго-долго тянется вечер зимой. Плотно завешены окна. Лампа тихо светится над столом. Огонек отражается в зеркальном окошечке резного домика, будто и там зажгли свет.
— Расскажи сказку, — просит Шурка.
Алёнушка улыбается:
— Пострашней?
— Ага! Страшную!
Алёнушка села за пряжу. Белая шапка на гребне стала совсем маленькая, и Шурка давно увидел, что это никакое не облачко, а просто очень белая шерсть.
— Ну, слушай страшную-престрашную…
И начала Алёнушка сказку про медведя. Медведь заснул в лесу, разбросав лапы. А старик пришел, отрубил одну лапу и отнес старухе. Старуха медвежье мясо варить поставила и медвежью шерсть села прясть.
Медведь проснулся. Смотрит, а лапы нет. Поревел-поревел да и сделал себе деревянную ногу.
Вот наступила ночь. Идет медведь в деревню. Идет, а нога у него поскрипывает. А уж в деревне все спят, только бабка сидит, медвежье мясо варит, медвежью шерсть прядет…
Щурка затаил дыхание. Лесное безмолвие стояло за стенами. И представилась ему деревня, заснувшая среди глубоких синих снегов. Желтый огонек мерцает в избушке, а по улице идет хромой медведь, идет к бабке за своей отрубленной лапой. Шурка поежился и подобрал ноги на лежанку.