— Ветчина — лучшее лекарство для правосудия, больно уж оно у нас хилое.
Не будем забывать, что все, что Хуан Луис сказал о путешественнике, он сказал не в суде. Еще чего. Хуан Луис сказал это перед телекамерой. И среди всего, что он сказал, я выбрал несколько отрывков, которые, в силу их документальной ценности, хочу привести здесь. Самые смачные высказывания касаются Милагрос и ее Чана Бермудеса. Вот они.
— Он еще мальчишкой был сущим зверем, приучал животных таскать ему контрабанду. От Гибралтара до Линии по ночам так и сновали собаки да ослики, нагруженные контрабандой в Пеньоне. Тогда повсюду была нужда страшная, понимаете. И он мог затащить к себе в койку любую бабу за пару нейлоновых чулок.
Это-то его и погубило, понимаете, давайте уж начистоту: Чана Бермудеса бабы погубили.
По словам Хуана Луиса, он клеил красоток, не вынимая изо рта окурка и глядя на них в упор своими бесстыжими глазами. От его походки вразвалочку и запаха перегара и табака они вспыхивали, как спички. Поэтому-то за ним и охотились. Тогда он только что взял ювелирный магазин в Севилье. Всего с какой-то там фомкой и с помощью двух алжирцев. Слуху него был как у чахоточного, и, приложив ухо к сейфу, он разгадал шифр. На все про все ушло меньше четверти часа. Ему и в голову прийти не могло, что один из алжирцев расскажет все Палмеру. Потом кашли другого, мертвого, на берегу Гуадалмеси, всего изувеченного. Поначалу все решили, что это иммигрант, иммигранты ведь всегда были, хотя в те времена дело это еще не процветало. Мало-помалу пошли слухи. А когда в чемодане обнаружили второго алжирца, разрезанного на кусочки, началось расследование. Палмера вызывали давать показания, но он вышел чистеньким. Те, кто в тот день был в зале, рассказывают, что там звучали выражения вроде «колумбийский галстук», «турецкое перышко» и все в этом роде. А скоро и сам Палмер сгорел в собственном доме — в полнолуние и с разорванным задом.
Хуан Луис пыжится перед камерой, выпрямившись, подобрав брюшко и вытянув шею, но все очень естественно. И утверждает, что это должно было быть последнее дело Чана Бермудеса. Был у него в Мадриде, где-то возле площади Каскорро, барыга, скупавший его товар. Там было на миллионы — хоть лежи всю оставшуюся жизнь да плюй в потолок. Он познакомился с Милагрос и захотел передохнуть. Так оно и вышло: отдыхал он себе с Милагрос, когда в дверь стук-стук. Похоже, тогда Луисардо был еще совсем сопляк и даже разнюнился при виде двух инспекторов. Милагрос его больше в глаза не видела. Поначалу она решила, будто это барыга его заложил. Но есть и другая версия, пожалуй более реальная, по крайней мере так считает Хуан Луис, а именно: что все это было подстроено и Чан Бермудес просто сам смылся. И что он сам нанял тех двоих, выдававших себя за инспекторов, возможно тех самых, что расчленили двух бедняг-алжирцев. Добыча, по словам Хуана Луиса, была во сто крат больше того, что он оставил Милагрос. За день до этого, словно у нее было предчувствие, она открыла банковский счет на его имя.