Его подвез на своей машине Карлос Толедо, продавший какому-то американцу руины Болоний. И по чистой случайности их обогнал белый «рено-триана» с мадридским номером. Я говорю «по чистой случайности», потому что Карлос Толедо управлял точно таким же автомобилем, только с кадисскими номерами. Водители просигналили друг другу. «Такая машина — настоящая реликвия, — сказал Карлос Толедо путешественнику, — нас немного, и мы должны ладить». И тут же, хотя путешественник не просил его об этом, Карлос Толедо поведал ему о своем последнем подвиге на поприще торговли недвижимостью.
— Потрясающе, — рассказывал Карлос Толедо, — потрясающе, я продал одному американцу руины Баэло Клаудиа. Чтобы было понятнее, это все равно что продать Сибелес. Потрясающе.
За всю поездку путешественник ни разу рта не раскрыл. И таким вот невероятным образом он добрался до Тарифы. И сошел у Хересских ворот. Карлос Толедо поехал дальше в Альхесирас, где собирался заключить еще одну сделку. Понимаешь, малявка, еще осталась пара недель тучных коров, да еще и праздник — надо пользоваться.
Луисардо продолжал плести свои небылицы. Вроде этой истории об окропленной кровью земле, которая связала страдавшего животом путешественника сначала с проституткой, а потом переплела его судьбу с судьбой торговца Библиями. А между делом появляются Чакон и все эти девочки в купальниках, облокотившиеся о стойку заведения, торгующего прохладительными напитками. Но продолжим, потому что, по словам Луисардо, путешественник прошел вдоль стены, удаляясь от центра по Тополиной аллее. Южное солнце покрыло его желтое, как пергамент, лицо ровным и чистым загаром цвета арены для боя быков, присыпанной красным перцем. Опаленные щеки и зеленоватые глаза, взгляд которых замер на воротах порта, с некоторым отвращением созерцая герб, который, согласно геральдической науке, является древним гербом нашей родины. Он выпрел от времени, и изображение на нем скорей всего напоминало голубя — птицу, которая готова загадить все что угодно, малявка. На гербе едва можно было различить клюв, ореол, две колонны и надпись «plus ultra». Для придорожного знака и то не сгодилось бы, думает путешественник. И начинает спрашивать про суда, отправляющиеся в Танжер. То, что произошло потом, рассказывают по-разному. В частности, что он зашел к Хуану Луису, наелся и, воспользовавшись тем, что погас свет, удрал, не расплатившись и прихватив мясницкий нож. По словам Луисардо, этот последний факт объяснить легко. А именно.
Путешественник спорил с Хуаном Луисом о сексуальности старых английских путешественников. Хуан Луис не хотел сказать, что они были педерастами, просто какими-то слитком уж из-не-жен-ны-ми. Об этом они и толковали, когда путешественник почуял смешанный запах крема для заднего прохода и ментолового бриолина. Кроме этого ему вспомнились предсмертные слова старикашки, малявка. И загробным голосом Луисардо напомнил мне их.