— Можно узнать, что это у вас за крест? — спросил Хункелер. — Никогда таких не видел.
— Коптский, седьмого века. Ее подарок.
Лицо у Карин Мюллер было как каменное.
Она явно с огромным трудом сдерживала слезы.
— Я понимаю, вы потеряли подругу. Примите мои соболезнования.
— Спасибо.
Он посмотрел на нее, ожидая ответного взгляда. Но Карин Мюллер глаз не подняла.
— Я веду дознание по делу об убийстве доктора Эрни. Госпожа Хеммерли, скончавшаяся три недели назад, была ее пациенткой. Об этом мне и хотелось бы с вами поговорить.
— Почему?
— У вас есть фотография госпожи Хеммерли?
Карин Мюллер встала, прошла к комоду, взяла две рамки с фотографиями и подала ему. На одном снимке была светловолосая женщина с большими темными глазами и медальоном, изображающим анх — египетский знак жизни. На второй фотографии он увидел обеих подруг, рядышком, на фоне Сфинкса в Гизе.
— Когда это было?
— В прошлом феврале. Мы совершили поездку вверх по Нилу до Ассуана, в честь седьмой годовщины нашего знакомства. Семь для нас священное число.
Голос Карин Мюллер звучал монотонно, словно то путешествие никак ее не касалось.
— Вы любили ее?
— Я и сейчас ее люблю.
Длинными сильными пальцами она подтянула брюки на коленях.
— В ту пору госпожа Хеммерли, наверно, была еще здорова?
— Да. По крайней мере, так казалось. Чудесная была поездка.
Странно, подумал комиссар. Почему она ничем меня не угощает?
— Обычно отмечают пятилетний или десятилетний юбилей, — сказал он. — Почему же семь?
— Трижды семь — двадцать один. Госпожу Эрни убили в двадцать один час. Это не случайность.
— Откуда вам это известно?
— «Радио Базилиск» сообщало.
— Расскажите мне вкратце историю болезни вашей подруги, будьте добры.
— Это обязательно? Вы ведь можете сами прочитать.
— Прошу вас. И, если можно, стакан воды.
Карин Мюллер встала, ушла на кухню и вернулась со стаканом воды. Походка у нее была безрадостная, унылая.
— Все произошло очень быстро. Как гром среди ясного неба. В начале марта у нее начались головокружения. Я подумала, что она просто переутомилась. И ничего не сделала.
Она посмотрела на свою правую руку, поднесла ее к губам и прикусила, на несколько секунд. Потом уронила на колени.
— Родственники раковых больных всегда укоряют себя, — сказал Хункелер, — думают, что виноваты, вовремя не распознали болезнь. Но эти упреки несправедливы, неоправданны.
На мгновение Карин Мюллер подняла взгляд. Прозрачные светлые глаза посмотрели на комиссара в упор.
— Я должна была заметить. Я же анестезистка и часто сталкиваюсь с раковыми пациентами. Головокружение подчас тоже симптом рака.