«В семье Ланских свято хранились вместе с памятью о покойном поэте и симпатии к литераторам и их деятельности; Салтыков немедленно познакомился с ними, стал часто бывать в их доме и до старости сохранил благодарную память о радушном приеме и нравственной поддержке, какую всегда встречал у них».
История не уберегла для потомства биографии многих достойных людей, о которых бы так интересно было почитать сегодня. Если бы не старшая дочь Ланских, оставившая заметки о своем отце да еще несколько рассеянных то там, то здесь сведений о нем и, главное – если бы не женитьба Петра Петровича на вдове Пушкина, пребывал бы генерал в полном забвении.
А между тем Пушкины и Ланские оказались связаны кровным родством. Старший сын поэта Александр Александрович женился на племяннице генерала Петра Петровича Софье. Так, урожденная Ланская стала Пушкиной и матерью одиннадцати внуков поэта, которых родила за неполных тринадцать лет супружества. Умерла Софья Александровна совсем молодой, и маленькие Пушкины воспитывались в Лопасне. Хозяйкой этой подмосковной усадьбы опять же была урожденная Ланская – Мария Петровна, родная сестра нашего генерала, по мужу Васильчикова.
...Однако мы сильно забежали вперед, оставив тридцатидвухлетнюю невесту Наталью Николаевну и жениха-генерала Ланского накануне события, неразрывно связавшего их до гробовой доски.
* * *
Свадьба генерала Ланского и Натальи Пушкиной состоялась в июле 1844 года в Стрельне – прелестном, нарядном местечке под Петербургом, где в летние месяцы квартировал Конногвардейский полк.
О предстоящем венчании в стрельнинской церкви мало кто знал. Приглашены были только ближайшие родственники, братья и сестры с обеих сторон. Несомненно, идея скромного торжества исходила от Натальи Николаевны. Она предвидела, у скольких на языке опять окажется ее имя. Венчание с Ланским, конечно же, заставит вспомнить подзабывшиеся за семь лет в памяти подробности трагических дней 1837 года.
Опять пойдут по Петербургу разговоры: «Бедный Пушкин. Жертва легкомыслия, неосторожности, опрометчивого поведения своей молодой красавицы жены», «Бедная Натали – жертва собственного легкомыслия и людской злобы». Но если такие слова произносили в дружественном поэту и его семье доме Карамзиных, то с каким же злорадством будут обсуждать вторую свадьбу Натали ее враги! Тут можно ожидать всего. И ненужного сочувствия: мол, наконец-то эта красавица забудет кошмар своего первого супружества. И причитаний тех, кто при жизни Пушкина никаких теплых чувств к нему не испытывал; у нее не хватит сил прикинуться равнодушной к молве беспощадной и язвительной. И у того человека, которому хватило смелости стать ей и детям Пушкина опорой, тоже будет щемить сердце. Нет, нет! Все следует устроить тихо и незаметно...