Это уже новое, так сказать – местное, наблюдение. Там-то, в другом мире и другое время, такого засилья нерусских фамилий не наблюдалось. Тоже, конечно, попадались, но существенно меньше, и все какие-то… куперштохи… И лишь здесь, во второй половине девятнадцатого века, появилась возможность сравнивать и делать выводы.
Это я к тому, что бал по случаю обручения его императорского высочества, наследника, великого князя Николая Александровича с датской принцессой Дагмарой был назначен на вечер тринадцатого октября. "Виднейшим", как говаривал сотник Безсонов, людям были разосланы приглашения. Залы Горного Правления украшены имперскими флагами. Повара готовили закуски, музыканты меняли струны, а конвойные солдаты щеголяли в парадных мундирах.
Бал бы не состоялся без генерал-губернатора, но ни единый человек отчего-то не сомневался – Дюгамель изволил оповестить туземное начальство о своем прибытии двенадцатого, значит, непременно прибудет. С самого утра на юго-западной заставе дежурил один из мелких чиновников местной администрации, который должен был проводить кортеж генерал-лейтенанта к дому горного начальника. Ну, и мой казак, чтоб я тоже был в курсе. Я подозревал, что зловредный Фрезе мог бы и "позабыть" сообщить мне о столь знаменательном событии.
Осенью темнеет рано. В полшестого – шесть уже густые сумерки, и на экипажах зажигают фонари. А учитывая то, что в караване Дюгамеля было, по меньшей мере, с дюжину карет – зрелище вышло феерическое. Добавьте сюда полсотни, черт его знает – драгун ли, гусар ли – понятия не имею, как их друг от друга отличать, кавалеристов конвоя, так и вообще чуть ли не парад получился. Зеваки вдоль улиц тысячами выстроились. Государева наместника, чуть ли не как члена императорской фамилии встречали. И "ура" кричали, и флагами размахивали, и букетики бросали. Даже завидно стало. Меня-то, вернувшегося из долгого и трудного похода на Китайскую границу, вообще ни как не встречали. Можно сказать, просочился в горную столицу, как вор…
Так получилось, что эпохальный въезд генерал-лейтенанта в Барнаул я наблюдал из-за не слишком чистых окон портняжного ателье. Мундир-то у меня с собой один был. Второй заказал, но пошить его обещали только к завтрашнему балу. А вот немного поправить имеющийся могли достаточно оперативно. Предложили подождать в специально устроенной гостиной, чаем себя с печеньем побаловать.
Сидел, ждал, с Варешкой о фотографии болтал. Супруга его из Первопрестольной вернулась, где окончила соответствующие курсы. А вот на сам аппарат с реактивами средств у нее не хватило. Вот он мне и расписывал – какое это чудо расчудесное, и как было бы славно присовокуплять фотографические отпечатки злостных преступников к их полицейским делам. Пестянов думал что хитрит. А мне было весело. Его потуги выглядели презабавнейше.