- Диагноз! - все еще не сдавался Бахметьев. - Наш флагманский врач, к счастью, лучший лекарь, чем вы. Бросьте ваши медицинские рассуждения. Через неделю вы совершенно поправитесь и запросто будете писать. . - решил придумать что-нибудь посмешнее и придумал: - Стихи.
Ярошенко улыбнулся одними глазами.
- Стихи я очень люблю. Особенно Некрасова - от него всегда волнуешься. А писать можно выучиться левой рукой. Говорят, это совсем нетрудно... Впрочем, оставим этот разговор. Как вам понравился наш общий друг Малиничев?
- Вы уже слыхали?
- Похоже, что мы с вами не ошиблись. А ну его в болото! - Ярошенко отер лоб здоровой рукой и осторожно опустил ее на одеяло. - Что же теперь делается?
Бахметьев встал.
- Теперь мы идем ставить мины. Лобачевский на заградителе "Молога", и я с двумя канонерскими лодками в качестве прикрытия. Когда вернемся, опять к вам зайду.
- Ну, действуйте, - сказал Ярошенко. - Мы с вами непременно победим.
Бахметьев вышел из каюты и надел фуражку. Спокойно и не спеша направился к выходу на верхнюю палубу. За эту ночь он стал на несколько лет старше.
14
Это даже нельзя было назвать усталостью. Это была ноющая, похожая на зубную боль во всем теле, страшная тяжесть в голове и временами такая слабость, что трудно было пошевелить рукой.
Слушая доклад своего флаг-секретаря, командующий флотилией Плетнев растирал себе виски, маленькими глотками пил холодный чай и все-таки почти ничего не мог понять.
Порт не присылал какого-то обмундирования, и с дровами опять получались нелады. Какая глупость - на сотни верст вокруг сплошные леса, а дров почему-то не хватает. Буксир "Иванушка" в тумане вылез прямо на берег. На нем шел доктор или нет? Кажется, да. Дальше началось что-то совершенно неинтересное о табелях комплектации, и голос флаг-секретаря Мишеньки Козлова, закачавшись, куда-то уплыл.
Нет, засыпать на докладе никак не годилось, и усилием воли Плетнев заставил себя встать.
За окном сплошной пеленой висел косой дождь. Он был очень кстати, потому что скрывал от противника постановку минного заграждения.
- Что слышно о заградительном отряде?
- По донесениям береговых постов, он в восемь пятнадцать уже был на месте и приступил к делу. Канлодки держатся на позиции. Пока больше ничего не известно.
Большие круглые часы над койкой показывали девять пятьдесят. Лобачевский возился непозволительно долго. Уже давно можно было установить не то что двадцать четыре, целую сотню мин образца восьмого года.
- Я выйду на воздух, - сказал Плетнев. - Здесь дышать нечем.
Действительно, в каюте синими слоями плавал табачный дым, и в обеих пепельницах на столе громоздились просто невероятные кучи окурков. Неужели он столько выкурил за одну ночь?