Рыбчевский не заставил себя долго ждать и рассказал, что труба никого не задела, ничего не повредила, что котел пришлось загасить, но, мол, остальные четыре вполне справятся, что сейчас он уже заканчивает с дыркой в крыше.
Ветров позвонил немного позже:
— И вам, Виктор Федорович, всех благ!.. Рад, что управились скоро. Ждем вас.
— Дождетесь! — улыбнулся Павлов, переглянувшись с Власенко. — Сейчас еще раз проверим швартовку и тронемся в клуб. Хоть и припоздаем немного, но лучше поздно, чем…
Небольшой уютный клуб, несмотря ни на что, дышал новогодьем. Посередине пыжилась иголками нарядная елка, искусно собранная из веток кедрача. Оказалось, что соорудил ее Серов, с которым только что познакомился Павлов; он и тут постарался, хотя теперь сам и не видит, сколько веселья доставил людям. Вперемежку со сверкающими на свету шариками, колокольчиками и фонариками из густой зелени выглядывают потешные фигурки с синими воротниками. То дружеские шаржи доморощенного скульптора старшего лейтенанта Валерия Рогова — торпедиста у Власенко. Носатые и губатые куклы прямо-таки притягивают моряков. Однако оригиналы-прототипы на Рогова не обижаются, а может, и обижаются, да вида не показывают…
— Смотри, Шулейкин, это же ты!
— А по-моему, Гриня, вон там я вижу твой портрет. Вылитый.
— Скажешь! Погляди на нос!..
— Будет вам, ребята, — вступает третий, — это, конечно, я.
Телевизор, вознесенный над сценой, веселится «Голубым огоньком», вокруг елки, на столиках, дымится крутой кофе, витает вкуснейший запах пирожков с мясом, сотворенных здешним шеф-коком Пашей Куриленко.
Моряки принарядились и под рев шторма как-то особенно дружно разместились у елки. Телевизор временно приглушили: ждут, что скажет командир.
«А чего желают в таких случаях?» — вспоминал Павлов.
Рядом с ним стоял старшина Трикашный. Говорят, он сильный торпедист, завзятый шлюпочник. Придет время, посмотрим, какой он там сильный, какой завзятый, а вот что парень он симпатичный — это да! За Трикашным матрос тоже ничуть не хуже. Такой же плечистый, широкогрудый, с такой же спортивной прической. А дальше? И дальше такие же оживленные, иссеченные пургой, задубелые лица.
«Мировые парни! А я еще позволял себе думать, что не повезло с назначением, — усмехнулся Павлов. — И слова им надо сказать самые такие…»
— Мне передавали, — наконец заговорил он, — что в прошлом году вы славно потрудились, что подводники стали добром поминать наших торпедистов. Желаю вам и в наступившем году этой славы. Успеха вам в службе, друзья! Здоровья и удачи! С Новым годом!