Трушин вывел Риту на улицу, цепко взяв под локоть. Она успела обернуться и бросить на Савушкина умоляющий взгляд.
Подойди к нему и скажи всё, что думаешь, попытался убедить себя Савушкин. Объясни пьяной скотине, что это не его девушка…
Но там, куда упирался палец шефа, заныл синяк, и Савушкин безропотно вышел на парковку вслед за Трушиным и Ритой.
Рядом с ними остановилась колымага неопределенного цвета. Водитель неопределенной национальности белозубо оскалился из открытого окна:
– Машину вы звонили?
Трушин повелительным жестом отправил Савушкина на переднее сиденье, а сам умялся назад вслед за Ритой.
– Поедем за ветерком, – уверил их водитель. – Мой ласточка – быстрее «феррарий»!
– Ты откуда такой, красавец? – спросил Трушин. – «Белорусскую»-то найдешь?
– «Белорусскую»? У меня там дядя работает. Конечно, найду.
Машина припала в повороте на правый борт, отчего Трушин ненавязчиво сместился поближе к Рите. Водитель вывернул на неосвещенную дорогу в сторону Москвы.
Сквозь рев мотора и шелест шин с заднего сиденья доносилось утробное воркование Трушина и шепот Риты – Савушкину хотелось верить, что протестующий.
У Савушкина онемела шея. Что ж ты за тряпка, спрашивал он себя. Обернись! Хотя бы обернись…
Они проехали МКАД.
– Из Джалал-Абада, – ответил водитель.
– Это в Киргизии? – уточнил Савушкин. – У меня там дядя работал.
Всю Волоколамку счастливый водитель пытался выяснить, нет ли у них с Савушкиным общих знакомых в Джалал-Абаде.
Время уходит, печально думал Савушкин. Ни черта ты не сделаешь, и знаешь это. Слишком дорого тебе далось это место. Слишком много «слишком». На «Белорусской» ты покорно попрощаешься с ними, стараясь не смотреть Рите в глаза, по дороге домой купишь в ларьке крепленого пива и зальешь его в себя поверх всего, что было намешано за вечер. А через неделю будет уже другой год, и как-нибудь всё образуется…
– Ах, шайтан! – водитель резко перестроился из крайней левой и сбавил ход. – Город-шайтан! Даже ночь ездить нельзя!
Через несколько секунд в гирлянде красных тормозных огней перед ними не осталось зазоров, и «ласточка» замерла. Пушистый снег опускался под скрипучие дворники.
Ленинградка стояла в восемь полос при имеющихся шести. Борт к борту, зеркало к зеркалу.
Савушкину стало совсем тоскливо.
– А что стоим-то? – Трушин вытянул шею, выглядывая из-за спины водителя.
– День снег – ночь лёд, – объяснил киргиз. – Колесо скользит – машина плывет. Один баран другой баран бодает – всех приличных людей задерживает.
– Зимнюю резину надо вовремя ставить, – презрительно сказал Трушин, невзначай забросив руку за Ритин подголовник. – Четыре на четыре и хорошая резина – вот и всех делов!