«Для настоящего читателя „Лолита“ никогда не будет с тем подозрительным душком, который принес ей успех. Если у этой книги и есть запах, то это аромат бабочек в период репродукции».[20]
«Более сложная, но не менее эротичная сестра „Лолиты“ „Ада“ создала в умах множества читателей образ писателя порнографической литературы, бредившего нимфетками и любовными играми».[21] «„Ада“ — потрясающее произведение, в котором тонкий аромат русского вишневого сада смешивается с запахами бескрайних американских прерий».[22] «„Ада“ — самая прекрасная книга воспоминаний, написанная после Пруста и Шатобриана».[23]
Проблема набоковского языка и стиля также не была обойдена вниманием. Ален Боске писал, что английский Набокова «чрезвычайно пластичен и барочен, будто бы язык самого Шекспира открыл ему свои тайные сокровища».[24] «Слова кружатся под его пером, как бабочки, теряя свои цвета или обогащаясь ими в процессе мутации».[25]
Много писалось о литературной игре Набокова. «Все его творчество будет построено по принципу шахматных ходов. На его доске персонажи с успехом изобретут игру цветов, игру зеркал, оттенков, метаморфоз, игру слов и игру смерти… но партия никогда не будет проиграна. Мата не существует, потому что на доске Набокова вечное перемещение: не был ли и он сам вечным странником?».[26] «Он очень интересовался играми: словесной игрой, игрой адресов, зеркал, игрой идей, игрой в бокс, в теннис, в шахматы, в путешествия, в то, что позволяет изменить реальность, сделать шаг из действительного в воображаемое, из прошлого в настоящее, из простого в сложное».[27] Набокова характеризовали как «изобретателя предприятия, основанного одновременно на расчете и отсутствии меры».[28] «Читатель Набокова не прогуливается во французском парке. Он должен погрузиться в лабиринт ковра с геометрическими узорами, где возникнут в безумии творчества прожитое и выдуманное, действительное и воображаемое, эротика и сексуальные наваждения, смех и трагедия <…>. И если часто встречаются совпадения между его жизнью и творчеством, то и сама биография воссоздана как абстрактная комбинация, как уравнение с несколькими неизвестными, как демонстрация интегралов».[29]
«Братьями» Набокова «по духу и гениальности»[30] названы Борхес, Кафка, Джойс, Пруст, Г. Миллер, Кэрролл, Шатобриан, Пушкин, Гоголь.
Приведенный здесь материал интересен тем, что в некрологах, появившихся сразу после смерти писателя, оказались предзаданы те ключевые темы, которые на протяжении следующих десятилетий будут привлекать самое пристальное внимание исследователей его творчества. Это темы ностальгии и воспоминания, изощренной литературной игры и нарочитой сложности, удивительного языкового мастерства. Разумеется, эти темы во многом были подсказаны существовавшими к тому времени критическими высказываниями о Набокове. Но самый жанр некрологов, всегда связанный с подведением итогов, безусловно содействовал закреплению выраженной в них литературной репутации писателя.