«Приятно ли писать подобную книгу? Не приносит ли это одновременно страдания?» — «Нет, — отвечает он, — страдание? Вовсе нет. Работу — да, и очень много, надо собрать столько материала, столько информации по темам, которые, в конечном счете, мало известны: читать книги по медицине, изучать топографические карты, заключения судов по делам малолетних… Я проделал огромную организационную работу, словно составлял не более и не менее как академический труд (кроме того, моя деятельность всегда носила ученый характер). Эту книгу писать было очень тяжело, хотя и небезынтересно: многие страницы мне пришлось выбросить или переделать. Я особенно хотел, чтобы гнетущая, немного завораживающая сторона книги тесно переплелась бы со стороной комической. Таким образом получаешь удовольствие от игры, но в то же время испытываешь смятение, оказавшись вовлеченным в столь драматическую ситуацию…»
«Вы не опасаетесь того, что теперь все будут бегать за вами, чтобы узнать ваше мнение об итальянских девушках?» — «Что за вульгарные обобщения! — отвечает он, — я сказал бы, что не выношу пустых разговоров: вы ведь понимаете, что я не в первый раз слышу подобные вопросы…» «Да, это так, — подтверждает его жена, — вот уже два года, как нас ни о чем другом не спрашивают. Не правда ли, дорогой?» «Конечно, дорогая, — отвечает он, — а потом, скажи мне, знакома ли ты с какой-нибудь итальянкой?» «Не думаю, — говорит она, — да, в Америке мы знакомились с итальянскими юношами или с детьми итальянцев, но итальянок мы не знаем, возможно, в Америку они не едут…»
«А тех, что вы видите на улицах?» — «Все похожи на Бардо, так же как и повсюду в мире, но эта мода уйдет через три месяца. В мое же время все были похожи на Грету Гарбо (и это до сих пор мой идеал…). Однако должен признаться, — продолжает он, — что итальянские женщины в повседневной жизни мне кажутся гораздо оригинальнее других: они гораздо более независимы от стандартов в поведении… у них очаровательные манеры… это настоящая „художественная“ любовь к жизни… даже у горничной, которая приносит салфетки, жесты просто очаровательны…» «Наверняка эта горничная — художник», — парирует госпожа Набокова.
«А что теперь?» — «Я напишу о приключениях романа „Лолита“ в разных странах, и у меня есть уже достаточно забавная история для журнала „Нью-Йоркер“. К тому же я подумываю о новой книге, которая будет совершенно другой. „Лолита“ пишется всего лишь один раз… Все примутся сравнивать… Ничего, я к этому готов».
«Но, в итоге, что же такое „Лолита“ на самом деле?» — «Что за вопросы… Что за бесполезные вопросы… Лучше было бы расслабиться, читая эту книгу, которая есть просто история, и не надо искать в ней „послания“, которого нет… Мораль этой книги — сама книга. Вы хотите понять ее мораль? Так прочтите ее!»